Маргарита Шелест - В канун Хэллоуина

– Господи, какой странный камень, какая огранка, – сам себе задумчиво пробубнил кузнец. Он поймал себя на мысли, что за всю свою работу он не смог добиться таких успехов в огранке явно недрагоценных камней, еще раз напомнив себе, что ни один сумасшедший не будет ставить рубины такой величины в калитку забора, но, с другой стороны, только сумасшедший посадит такую гадкую, отвратную тварь таких размеров к себе во двор.

Когда Дейв вышел за ворота, взору открылся совсем безрадостный и унылый пейзаж. Вниз по склону расстилались желто-посеревшие поля, за ними виднелась зелено-бурая роща, за которой не видно было деревни, и создавалось впечатление отрезанности от всего мира. Но полях утопическую картину подчеркивала пара чучел, скорее всего оставленных с летнего сезона. Их лохмотья развевались на слабом ветру, а не до конца прикрученные соломенные головы качались из стороны в сторону, будто не одобряя самого твоего присутствия на их территории. Не очень-то жизнерадостная картина, хочу вам сказать.

Парень направился вдоль забора по каменной желтой дороге. Кирпичный забор уходил по склону в сторону и дальше терялся в лесу, деревья которого тянули свои мокрые черные щупальца вверх навстречу влаге, словно огромные осьминоги, тянувшиеся за душами моряков из морской бездны. Подняв воротник повыше, он двинулся в их направлении. Дорога тянулась и тянулась, угрюмый пейзаж не менялся, но утренняя прогулка в любом случае не будет лишней, тем более когда тебе и делать толком нечего. Дейв поймал себя на мысли, что, скорее всего, дорога просто огибает холм по кругу, отделяя его от всего мира. Серо-оранжевые поля вскоре сменились черными понурыми кустами, а потом и деревьями, угрюмо качающимися на осеннем ветру, надо было только идти и идти вперед. Дорогу незаметно проглатывал и поглощал густой лес.

Не следя за часами, Дейв почти потерялся во времени и пространстве. Он просто шел вдоль почерневших от времени и дождя деревьев. Хоть и было утро, белая пелена тумана, туч и щупальцев веток сохраняли полумрак. Но вскоре между деревьями стали появляться странные очертания и силуэты, то с одной стороны дороги, то с другой, сначала один-два, но вот уже и совсем часто. Немного помедлив и приглядевшись, Дейв вдруг понял, что его занесло на старое кладбище, которое, по всей видимости, находилось за замком, на другой стороне холма. Памятники и кресты покрылись мхом, трещинами и покосились от времени. Какие-то упали вовсе, на каких-то еще можно было различить даты далеких прошлых веков. Обстановка была самая что ни на есть мрачная и панихидная. Это явно было семейное кладбище, хранящее семейные побелевшие скелеты в склепах многих поколений.

Пройдя чуть дальше, Дейв увидел свою работу, и у него невольно пробежали тысячи мелких мурашек, так неприятно расползаясь по спине, а на лбу выступил пот. Его собственная работа, которую буквально пару дней назад он делал у себя в мастерской, стояла среди серых деревьев, как будто провела тут века. Крест казался еще огромнее, резные узоры словно дополняли ветки деревьев, а черная сталь идеально слилась с цветом октябрьского леса. Мелкие капли не спеша сползали по нему к земле, а деревья нависали над ним, словно укрывая его хозяина от непогоды. Поежившись, Дейв двинул дальше как можно скорее, и действительно лес вскоре закончился, показался знакомый забор, поле с уже почти «родными» пугалами. А вскоре и омерзительная тварь на калитке.

За скромным поздним обедом из жареного мяса и тушеной капусты на столе опять возникла бутылка вина с уже налитым бокалом. Глаз так и лип к багровому переливистому цвету напитка, а во рту появлялась жгучая жажда. И уже к концу трапезы на дне бутылки оставались последние капли, а в голове появлялся туман, который призывал вздремнуть.

К ужасу, Дейв проснулся только утром.

– Проспать с обеда до утра – это же совсем из ряда вон, – пробубнил он не то самому себе, не то открытому с вечера окну. В ногах чувствовалась ватная слабость, и мучила ужасная жажда.

С трудом одевшись, уже накидывая пиджак и заглянув в зеркало, Дейв отметил какую-то появившуюся нездоровую бледность, никак не свойственную для такого «здорового» сна и плотного мясного обеда.

Спустившись в гостиную, он обнаружил, что завтрак уже стоял на столе, ровно так же, как и вино, при одном взгляде на которое начинало жечь горло. Но, чтоб не искушать судьбу, он решил сегодня повременить с завтраком и вдохнуть свежего воздуха, в котором уже стали чувствоваться первые холодные ноты зимы.