Дина Клопова - Пустившие по ветру. Роман

Девушка откусила нитку и встряхнула хенсай. Вздохнула.

– Фьюри, будешь ужинать? – спросила матушка, заглянув.

– Не хочу, – помотала головой та.

– Ну, как знаешь.

Девушка отложила шитье и взялась за очередной свиток по ботанике. Она отправила с Панторэлем бумаги в Мирградскую Академию и теперь места себе не находила – возьмут, не возьмут?..

Чуть погодя матушка принесла ей поднос с ужином и поставила рядом, улыбаясь. Грустно так улыбаясь. Фьюриэль подняла на нее глаза. Матушка была наполовину северянкой, но была лишена массы проблем со внешностью, которые одолели четвертькровку. Девушка вздохнула.

– Что ты вздыхаешь? – спросила ее матушка.

– Да я вот все думаю, почему я решила сбежать в столицу, – девушка задумчиво поскребла подбородок и взяла кусок хлеба с подноса. – Потому что я здесь загниваю, как алхимик, или дело в надьяре Гастиэле?

Она окунула хлеб в овощное пюре и, зачерпнув от души, с наслаждением откусила.

– На этот вопрос кроме тебя никто не ответит, – пожала плечами матушка, присаживаясь рядом с дочерью. – Но я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Я знаю, – спокойно ответила девушка, повторив процедуру с хлебом. – Но я не могу больше так.

– А как бы ты хотела, чтобы было?

– Хороший вопрос, матушка.

Гастиэль распекал подмастерьев-недолекарей. Да так громко, что на всю лечебницу было слышно. Все ему было не так и не с той стороны.

– Опять листья слишком зеленые? – поинтересовалась проходящая мимо Фьюриэль. Гастиэль повернул голову в ее сторону и оборвал ругань на полуслове. Девушка не на шутку испугалась, что он сейчас подавится невысказанной бранью. Тем не менее, он все же сглотнул, гадко улыбнулся и ответил:

– Нет, они все сплошь с белыми прожилками!

– О, так я вездесуща, оказывается, – заметила девушка и пошла дальше, смакуя победу. Гастиэль был зол и неосторожен на язык, частенько доводя сотрудниц лечебницы до слез. Но только не Фьюриэль. Уста четвертькровки были полны первосортного яда, в малых дозах оказывающего лечебное действие.

– Фью-ри-эль, – прозвенел Ириэль, в очередной раз поймав девушку возле лестницы. – Ты не забыла?

– Что не забыла? – спросила та и тут же опомнилась. – Напрочь забыла!

– Ландыши-колокольчики, – проворчал проходящий мимо Гастиэль, покосившись на парочку.

– Завидуете, что Ваши уже отзвенели, надьяр Гастиэль? – кинул ему вдогонку Ириэль. Девушка не удержалась и прыснула.

– Они просто тяжелы от росы, – с бесконечной самовлюбленностью не остался в долгу Гастиэль. – Потому что не растрясаю ее на кого попало!

Ириэль рванулся было выяснить отношения не самым безопасным способом, но Фьюриэль его удержала.

– Когда плод смоковницы слишком долго висит на ветвях, он превращается в труху, – заметила она.

– Но Фьюри, это не дело!

– Я тоже хочу его укусить временами, – пожала плечами та. – Но до сих пор этого не сделала.

– Покажи мне кого ты вообще укусила?! – махнул рукой успокоившийся Ириэль.

– Данэля спроси, – улыбнулась девушка. – Ему чаще всех достается.

Девушка вернулась к себе и сразу погрустнела. Слова Гастиэля на самом деле сильно ее задевали, как бы она ни старалась это скрыть.

Она коснулась пальцами стены и, прикрыв глаза, начала напевать грустную мелодию какой-то старой полузабытой песни…

Здания лесных были живым организмом – деревом зодчих, благодушно позволявшим в себе обитать. Дерево зодчих откликалось на вибрации голоса и изменяло форму, оно питалось мелодиями, как солнечным светом.

Фьюриэль пользовалась этим немного чаще, чем все остальные в лечебнице, преобразив свои помещения за короткий срок до неузнаваемости. В холодных и пустых лабораториях теперь было очень уютно, пустые прежде стены украшали разноцветные вьюнки и замысловатый древесный узор, гладкий пол возле зоны отдыха выстилал мох, но особо гордилась девушка тем, что дерево зодчих с ее стороны налило бутоны в этом году.

– Очень красиво, – прервал ее негромкий голос Данэля. Девушка не стала оборачиваться, не хватало еще, чтобы он увидел, что она плачет. Демонстративно с усилием протерев глаза, она ответила:

– У меня, наверное, раздражение на очередной порошок, глаза слезятся уже полдня.

– Дай посмотрю! – он бесцеремонно вперился ей в глаз, растянув веки изящными пальцами. – Хммм. Тебе просто надо меньше находиться в лаборатории и возиться с порошками, скорее всего просто переутомление.

Девушка недовольно отмахнулась от него. Промелькнувшая было в его глазах нежность сменилась раздражением. Фьюриэль про себя вздохнула – ничего не меняется.