Лина Ди - Трилогия «Лютевилль»

Плитка шоколада, лежащая на столе, манила его. Сладкое всегда поднимало ему настроение. Шоколад успел подтаять и приятно тянулся во рту; вкусовые рецепторы «бегемота» взорвали рот аплодисментами.

Иногда Герман плакал. Ему было очень себя жаль. Хромая под тяжестью своего сдавливающего веса, и превозмогая усталость, мужчина спустился по лестнице, тяжело дыша.

Душа, потертая о резак, скулила, и он подумал, что среда – самый подходящий день, чтобы внести кого-нибудь в свой «особый список». «Громадина» стиснул зубы, и, превозмогая невероятный дискомфорт, вытер сальные светлые волосы рукавом безразмерной белой рубашки, на которой уже расползлись отвратительные жёлтые пятна.

Вспомнив про «особый список», грузный человек странно затрясся. Это был смех.

Наконец-таки добравшись до работы, «розовощёкий» занял свое место юриста-договорника в углу общего кабинета отдела и затаился. У него было большое удобное кресло, которое позволяло ему нормально сидеть, не испытывая никаких неудобств.

В тот день «бегемот» особенно разозлился, получив очередной выговор от начальника. Открыв свой тяжёлый кожаный портфель, он достал маленькую коробочку, похожую на спичечный коробок, и вздохнул. Ему надоело что-то доказывать начальнику, надоело сопротивляться. Он устал.

В коробке что-то заскреблось. Герман посмотрел на коробок, и глаза его заблестели. Он включил свою настольную лампу, достал чёрную тетрадь, перо и чернила. И вывел старательным мелким почерком новое имя и инициалы, а затем обернулся по сторонам. Несколько человек в паре метров от него шуршали в папках, и даже не смотрели в его сторону. Хищно облизнувшись от нахлынувшей его несказанной радости, он открыл коробок и выпустил жука скарабея на тетрадь. Тот на мгновенье замер, а затем странно закружился на листке. На полях значилась отметка с номером страницы – «18». В коридоре кто-то испуганно закричал, но Герман сидел тихо, точно лишившись слуха. Жук покружился ещё немного, а крик в коридоре стал тем временем ещё истошнее. Звали на помощь. По звуку можно было определить, что кто-то упал без сознания на пол.

Скарабей качнулся и замер, а Герман беззаботно отломил от шоколадки ещё несколько кусочков и убрал жука в коробок.

– Вкусно. – подытожил Герман. В уголке рта красовалась шоколадная клякса.

Затем Герман снова улыбнулся, убрал чёрную тетрадь в портфель и встал с места. Нужно было положить конец этому затянувшемуся безобразию. При выходе из кабинета его задела плечом Анита. Он слышал, что недавно она получила кольцо от успешного банкира и последние несколько недель только и делала, что болтала с коллегами о выборе свадебного платья. Но сейчас, её красивое лицо испуганно скривилось…

Горящие кружева

Этот день с самого утра нельзя было назвать тихим и спокойным – жителей Лютевилля разбудил чёрный зловещий дым. Едкий запах чего-то палёного разлетелся по окрестностям.

Дым гордо заявлял о себе, поднимаясь высоко в облака в сопровождении рваного треска и щелчков. Точно миллиарды гигантских недовольных насекомых вышли на импровизированную войну и уже готовились к нападению, наступая на сухие ветки.

Как выяснилось позже, в этот раз догорало кружевное ателье «Шантильи» на улице Судорога, принадлежащее Леди Адорэбелле Крокус. И загорелось оно ещё в предрассветной темноте.

Оно располагалось в отдельном строении рядом с аптечной лавкой и булочной со свежей ароматной выпечкой.

Запоздавшие бригады пожарных и полиции уже осматривали место происшествия, но спасти здание ателье было уже нельзя.

Почти у самого каменного крыльца, уцелевшего, как и камин с фундаментом, стояла красивая темнокожая женщина, выглядевшая абсолютно потерянной. Смахивая потоком катящиеся по лицу слёзы, она наблюдала за последними оживающими искорками в оседающих угольных руинах, совсем не похожих на её прежние владения. Она будто не замечала зевак, остановившихся посмотреть на пожарище. Словно в ответ на её тихие слезы, внутри обгорающей постройки что-то рухнуло. Из покосившегося окна вылетел чёрный кружевной лоскут, и, мягко догорая в воздухе, рассыпался, не коснувшись земли. Это было прощание.

Сердце Адорэбеллы сжалось.

В это время за её спиной стояли, что-то нашёптывая друг другу, трое с виду обычных незнакомцев в поношенной одежде с взъерошенными волосами. Переговаривались они очень таинственно, приставив ладонь к уху собеседника и прикрыв себе рот, и каждый передавал сказанное следующему.