Брэм Стокер: Логово белого червя

— Ты хочешь знать мое имя? — глухим голосом спросила Хава. — Изволь, я назовусь. Мое имя — Лейб, сын Мордехая и Фейги… — При этих словах вновь появилось уже упоминавшееся эхо. — Не знаю, говорит ли тебе это о чем-нибудь…

— Лейб, сын Мордехая, — повторил раввин торжественно-мрачным тоном, — великий грешник и убийца, именем Господа Бога Израилева, великого и страшного, заклинаю тебя покинуть тело этой женщины!

— Не могу, — ответил диббук, и странная тоска послышалась Арье Фишеру в знакомо-незнакомом голосе. — Не могу, раввин, не могу… Не могу…

В это самое время портной почувствовал, как оцепенение, охватившее его ранее, усиливается, словно невидимые сети начинают пеленать тело. Он затряс головой, отгоняя наваждение, но это не помогло.

Ему вдруг показалось, что свет десятков свечей начал меркнуть — не гаснуть, но все желтые огоньки одновременно начали тускнеть. Негромкий голос рабби Цви-Гирша превратился в сонное бормотание, а фигуры прочих собравшихся мужчин явственно зашатались.

Спустя какое-то мгновение портной обнаружил, что фигуру неподвижно лежавшей Хавы обволакивает едва заметное облако, имевшее очертания человеческой фигуры. Арье Фишер хотел обратить на это внимание раввина, но не смог произнести ни слова: рот его оказался словно заклеенным.

Он услышал глухой стук и с изумлением обнаружил, что члены миньяна падают один за другим и остаются лежать неподвижно.

Последним упал раввин.

Свет едва теплился. В этом тусклом и слабом освещении реб Фишер увидел, как облако сгустилось и медленно поплыло к нему. Он хотел бежать, но не мог сделать ни единого шага.

«Арье… — услышал он голос. — Арье, ты виновен во всем… Тебе и исправлять…»

— В чем… — прошептал портной. — В чем я виновен?..

«Намне кровь праведников… Большой грех… Тяжкий… Столь тяжкий, что после смерти душе моей дьяволы закрыли путь в ад, а ангелы — в рай…»

Этот голос, страшный, неживой голос звучал в голове портного, застывшего словно соляной столб посреди затянутой серой мглой комнаты.

Облако охватило портного, теперь он не видел ничего, кроме серой колеблющейся мглы перед глазами, и эта мгла темнела, превращалась в дымную вращающуюся воронку, куда втягивалось и втягивалось его меркнущее сознание…

… Очнувшись, Арье Фишер долго не мог понять, что произошло и сколько времени он был без сознания.

— Очнулся, — произнес чей-то знакомый голос. Скосив глаза (он лежал на спине), портной взглянул наговорившего. Это оказался раввин Цви-Гирш Галичер. Чуть приподняв голову, Арье Фишер внимательно осмотрелся. Они находились в спальне его дома, а сам он лежал на кровати.

— Где… Хава?.. — спросил он. Язык плохо слушался. — Что со мной было?..

— Все уже хорошо, — успокаивающе сказал рабби Цви-Гирш. Реб Фишер попытался подняться. Тело его было слабым, он ухватился рукой за плечо раввина и тут же разжал пальцы: рука была покрыта плотной коркой грязи и запекшейся крови. — Что это?! — с ужасом спросил Фишер. — Что я делал? Чья это кровь?

— Успокойтесь, реб Арье, — ответил рабби Цви-Гирш. — Это ваша кровь, вы ободрали себе руки, пока совершали… совершали исправление, — короткая пауза, сделанная раввином, не осталась незамеченной портным.

— Какое исправление? — спросил он недоуменно.

— Вы ничего не помните? — в свою очередь спросил раввин.

Арье Фишер покачал головой. Неожиданно перед его глазами встала картина: освещенный пронзительным желтым светом, исходящим от невидимого источника, он озабоченно кружит среди поваленных надгробий старого кладбища и что-то ищет… что-то очень нужное… важное… Реб Арье спросил:

— Что я там искал? — Голос был хриплым. Рабби Цви-Гирш молча помог ему сесть на кровати, потом отошел к столику, на котором его талес укрывал какие-то предметы.

— Вот, — сказал раввин, откидывая талес. — Вот это вы искали.

Под покрывалом Арье Фишер увидел свиток Торы. Поднявшись, он подошел ближе. Свиток был очень старым, частично истлевшим. В некоторых местах его покрывали бурые пятна.

— Кровь, — сказал рабби Цви-Гирш. — Кровь праведников, пытавшихся укрыть свитки. Это случилось давным-давно, реб Арье.

— Лейб, сын Мордехая, — произнес вдруг портной. — Убийца и изменник. Я же слышал о нем! Он крестился и выдал гайдамакам равина Авраам бен-Элиягу и еще нескольких стариков, спрятавшихся в беттохора! Вот оно…

— Верно. — Лицо рабби Галичера потемнело. — Душа убийцы и изменника Лейба не знала покоя на том свете. Ей не было доступа ни в ад, ни в рай. Единственное, что могло как-то облегчить судьбу и дать этой неприкаянной душе хоть какое-то пристанище, было вот это. — Раввин указал на свиток Торы. — Убийца знал, что спрятали мученики в тех развалинах. Вот что удивительно: рука, резавшая невинных, не поднялась на Божье слово… Душа его мучительно искала возможности вернуть этот свиток синагоге… В конце концов, он вселился сначала в Хаву потом в вас, реб Фишер. И вашими руками в конце концов совершил то, что должен был совершить.