Брэм Стокер - Логово белого червя

Спрятавшись за надгробием, Арье Фишер попытался прочесть хоть какую-то молитву, но в памяти всплывали лишь бессвязные обрывки фраз, ничего общего не имеющие не то что с молитвами, но вообще с речью. Лоб его усеян был крупными каплями пота, а руки словно приросли к холодному сырому камню.

Вдруг он услышал слабый раскат грома. От этого звука Хава замерла и замолчала. Поза ее при других обстоятельствах могла показаться нелепой и даже смешной: каким-то чудом она удерживалась на одной ноге, руки разведены в стороны подобно крыльям, а голова повернута назад, словно она пыталась разглядеть что-то за спиною.

Но портному было не до смеха. Осторожно привстав из-за своего укрытия, он негромко позвал:

— Хава!..

Словно от звука его голоса, туман, все это время вившийся вокруг Хавы, закручивавшийся в зыбкие кольца, резко раздался в стороны — как болотная ряска от брошенного камня. Тело несчастной женщины обмякло, она бессильно опустилась на землю. Губы шевельнулись, Арье Фишер услышал произнесенное тающим шепотом:

— Не могу найти… Не помню… — После чего глаза Хавы закрылись и лицо застыло.

Осторожно приложив ухо к ее груди, реб Фишер с облегчением услышал слабые удары сердца: Хава была жива, но находилась в глубоком обмороке. Кое-как взвалив тело жены на плечи — она была женщиной грузной, а сам реб Арье ни статью, ни физической силой не отличался, — портной потащился домой. Несмотря на то что пережитое ночью должно было лишить его остатков сил, ему без приключений удалось добраться домой. Здесь, едва не падая от усталости, он осторожно уложил Хаву в постель, она так и не очнулась, но притом лицо ее теперь было вполне безмятежным, как у крепко спящего человека. И дышала она ровно и глубоко, как дышат во сне.

Зато сам портной уже не имел никаких сил добраться до постели, да и спать ему не хотелось. Так он и просидел остаток ночи на маленькой скамеечке у постели жены.

Под утро Арье Фишер все-таки уснул, привалившись затылком к стене. Сон приснился тревожный и неприятный. Ему снилось то самое заброшеное кладбище, на котором разыгралась ночная сцена. Но был он там один. Освещенный пронзительным желтым светом, исходящим от невидимого источника, он озабоченно кружил среди поваленных надгробий и что-то искал… что-то очень нужное… важное…

Проснувшись, реб Фишер осмотрелся с некоторой тревогой. Но ничего непривычного не обнаружил. В окно проникали солнечные лучи, Хава сонно дышала на кровати. На мгновение портному показалось даже, что все кошмары, случившиеся ночью, всего лишь привиделись ему, почему-то уснувшему на табуретке.

Но едва он взглянул на собственные босые ноги, измазанные засохшей уже глиной и грязью, как стало понятно: все произошло наяву.

Послышался скрип пружин. Хава приподнялась на кровати, зевнула и с сонным недоумением посмотрела на мужа:

— Что это ты здесь сидишь? — спросила она ворчливо. — Вон солнце как высоко поднялось, с минуты на минуту придет закзчик…

Тут взгляд ее тоже упал на босые, покрытые землей ноги мужа.

— Это еще что такое? — брови ее показали высшую степень изумления. — Где ты шлялся без сапог? Совсем с ума сошел?

Она сбросила одеяло и собралась было подняться, как вдруг увидела, что и ее ноги тоже по щиколотку залеплены грязью. Хава растерянно уставилась на это безобразие, потом перевела взгляд на мужа.

— Ты не волнуйся, — сказал реб Фишер. — Просто ты, видимо, приболела. Ночью тебе стало плохо, — я думаю, поднялась температура, — вот ты и выскочила на улицу…

— Ты хочешь сказать, что я бегала на улицу в одной ночной сорочке?! — Возмущению Хавы не было предела. — Да ты рехнулся, что ли?!

Арье Фишер виновато развел руками. Хава решительно встала с кровати и тут же снова села: ноги не держали ее.

— Ох… — слабым голосом сказала она. — Как кружится голова…

Она легла и закрыла глаза.

Нервы Арье Фишера были на пределе, поэтому, когда раздался громкий и требовательный стук в дверь, он сломя голову бросился открывать — как есть, в нижнем белье.

На пороге стоял яворицкий раввин Цви-Гирш Галичер. При виде портного — с всклокоченной бородой, безумными глазами, да впридачу еще и неодетого, рабби Галичер даже отступил на шаг.

— Что это с вами случилось, реб Арье? — изумленно спросил он.

Арье Фишер промычал что-то неразборчивое и чуть посторонился, пропуская раввина внутрь и оттесняя его в кухню.

— Арье, кто это там? — Хава подала голос из спальни.