Кристиан Дрездеа - Импориум 1. Следящие тени. Книга 1

Воздушный змей, когда – то у девочки был такой же, правда, не настолько пёстрый и без жёлтой улыбающейся морде как на этом, но это всё неважно. Конечно, многие посмотрят на него и всего лишь пренебрежительно скажут: "Кусок тряпки". Но для той в белом платье с устремлённым в небо лицом это ключ, отпирающий тяжёлую дверь в детство. Как порыв внезапного ветра, нахлынули воспоминания. Память – исток многих тяжёлых вздохов.

Вспомнилось, как вместе с отцом запускала эту величественную игрушку, как змей парил над головой, кружил. Казалось, ещё немного и он заглотит облака, такой могущественный, сильный и весь во власти детских слабых рук. Ему бы летать повыше птиц, подальше самолётов, но не дадут свободу жалкие верёвки. Вспоминала девочка, и как змей всё-таки отвязался, улетел за горизонт, долго отдалялся, а затем растворился в закатном свете, вспомнила горькую слезу, текущую по щеке, красные глаза. Не упустила в памяти момент, и когда на следующий день папа подарил ей нового. Нашёл на прилавке магазина игрушку один в один как потерянная. Это было лучшее время, яркий светлый мир с запахом горячей выпечки, предрассветной свежестью росы.

Огонь разделил её жизнь на до и после, перед глазами до сих пор стоит слепящее всепожирающее пламя, во рту чувствуется вкус гари, а в ушах звенят голоса заживо сгораемых людей. Представить ещё раз куски обгорелой кожи, обугленные лица. Ужасно среди них узнавать знакомые черты, форму носа или же расположение глаз. Большего огонь не оставляет, поглощает желаемое и осушает недоступное.

Пламя забрало всех, кого она любила, и с тех пор практически беспризорница. Её, правду сказать, приютила тётка, оформила несколько бумажек, вытащила из гниющего подвала, взяла к себе в дом. Но уж лучше бы оставила на улице, терпеть её удары, издевательства, грубую речь, обходится с племянницей хуже, чем с собакой. Поселила в грязном углу, там же на холодном полу обустроила спальное место, сложно, конечно, называть простынь и наволочку, об которые периодически хозяева дома вытирают ноги, спальным местом.

У тётки пять родных детей и есть о ком заботиться и без очередного голодного рта, который к тому же имеет дерзость и порой просит есть. Ему все равно не достаётся ничего кроме огрызков хлеба, зачем же зазря дразнить своих владельцев. Им зачтётся жестокость, хочется в это верить. Судьба воздаст. Первый же урок попыталась преподнести сама девочка, в предрассветный час у одной из дочек тётки, а именно у любимицы "младшенькой", украла платье, самое ценное для сердца двоюродной сестры и самое дорогое для кошелька её мамаши. Цена будет высока для них всех.

Поглощённая воспоминаниями девочка проводила глазами парящую игрушку до самого горизонта. В этот ветреный день в свободный полёт улетит не один воздушный змей.

Вокруг поток воздуха превращает зелёную массу травы в огромный подвижный океан со своими импровизированными волнами, он холодный и пробирает до костей, а мокрое платье усиливает эффект. Очередной порыв ветра и вырвал девочку из нескончаемого каскада воспоминаний, перепугавшись своей задержки, она тут же вскочила с земли.

Сырая ткань дискомфортно облипла по телу, а в добавление от долгого отдыха в неудобном положении заныла спина. Поспешил подступить холод, за ним небольшой озноб, в придачу к которому и обволакивающая сеть мурашек. Но неприятные чувства не главное, что взволновало. Взглядом она попыталась найти женщин, чьё пение вот только слышалось, но поблизости уже никого нет, лишь нескончаемое море травы, тянущееся до самого горизонта. Без конца. Скорее исчерпается вся земля, нежели эти травинки.

Девочка прислушалась, звуки песни также смолкли, не иначе унеслись прочь. Остались только аккомпанирующие мелодии, наигрываемые шелестом листьев. Она в смятение, не понимает, как так быстро ушли, ведь отвлеклась только на одну минутку не более. Наверно, очень спешили, вот – вот начнётся дождь, его первые и такие крупные капли уже приносятся ветром, попадают на лицо, затем стекают словно слёзы. Девочке тоже пора домой, давно пора, и надо бы поспешить, но она стоит, сделать первый шаг оказывается очень сложно. Легче часами вот так выжидать момент, когда кто-то, пусть даже незнакомый, придёт, возьмёт за руку и поведёт, куда изволит сам. Конечно, хотелось бы догнать крестьянок, но теперь, когда они скрылись из виду, осталось только одно желание, снова упасть в высокую холодную траву и скрыться в ней. Почему же терзает эта внезапно возникшая странность?