Аарон Манке - Мир легенд о свирепых монстрах

«Было бы нелегко поверить, что тела умерших вышли из своих могил, и удивляться ужасу или уничтожению живых… Тех немногих примеров, случившихся в наше время, достаточно, чтобы установить сей факт, которому имеется большое количество доказательств. Если бы я записал все случаи подобного рода, которые, как я установил, случились в наше время, это было бы чрезвычайно трудоемким и хлопотным».

Далее Ньюбери удивляется, почему древние авторы никогда не упоминали такие события (хотя, вероятно, он не собирается использовать этот факт как доказательство того, что восставшие мертвецы – это чистая фантазия). В данном случае он ошибался. У древних греков существовали некоторые верования относительно мертвых и их способности, вернувшись, досаждать живым. Но у них все было сложнее, каждый покойник возвращался со своей уникальной целью.

Видите ли, в греко-римский период люди верили, что между фактической смертью и предопределенной датой ухода существует пробел. Помните, это была культура с верой в то, что Мойры – богини судьбы – имеют свой план для каждого человека. Например, крестьянину суждено было умереть на восьмом десятке от старости, но он мог вместо этого погибнуть на рынке или в поле. Согласно легенде, люди, умершие раньше срока, были обречены бродить по земле живых как духи до наступления предназначенной даты смерти.

Вы еще здесь? Хорошо. Итак, греки верили, что такие неприкаянные души можно контролировать. Нужно было всего лишь изготовить табличку с ругательством, написанным на глине, жестянке или просто на пергаменте, и затем закопать в могилу человека. Как ключ зажигания в машине, эта табличка давала власть над скитающимся мертвецом.

Это могло бы прозвучать как самое кошмарное в мире практическое руководство Марты Стюарт, но для греков такая магия была сильной частью их мировоззрения. Мертвые фактически не исчезали и могли для чего-нибудь пригодиться.

К несчастью, такое отношение было не только у греков. В подходящей культуре, в нужное время, при тяжелых обстоятельствах, это убеждение могло стать губительным.

На Гаити подавляющее большинство населения – согласно некоторым исследованиям, почти девяносто пять процентов – ведет свою родословную из Западной Африки. Это пережиток мрачных времен, когда торговля рабами была обычным делом, и миллионы африканцев были угнаны из родных мест и перевезены через Атлантический океан. Они работали на сахарных плантациях островов Карибского бассейна, пополняя бюджеты европейских стран. И хотя корабли везли африканских рабов в Новый Свет без вещей, только в одежде, что оставалась на них, они брали с собой свои верования – обычаи и традиции, многовековой фольклор и суеверия. Они были наги, но в своих умах и сердцах хранили самую важную часть национального самосознания, и никто не мог это отнять.

Следует кое-что понять относительно этой перемещенной культуры. Во-первых, они верили, что душа и тело связаны и что смерть может быть моментом их разделения. Не всегда, но возможно. Чуть позже я объясню подробнее.

Во-вторых, они жили с ненавистью и страхом перед рабством. Рабство отняло их свободу. Оно забрало их силу. Они более не распоряжались своими жизнями, мечтами, даже телами. Нравилось им или нет, они были обречены на ужасающе тяжелый труд до конца жизни. Только смерть разбивала оковы и приносила свободу.

В-третьих, эта свобода не была гарантирована. Большинство порабощенных африканцев на островах Карибского бассейна мечтали вернуться на родину после смерти, хотя находились такие, кто хотел сделать это быстрее. Самоубийства были обычным делом на колониальном Гаити, но они осуждались. Было даже убеждение, что покончившие с собой никогда не вернутся в Африку; напротив, они будут наказаны. Утверждали, что вечное заключение в собственном теле без контроля и власти над ним и было наказанием. В некотором роде это было похоже на их жизнь. Для рабов Гаити ад был лишь бо2льшим рабством, вечным.

В их культуре для тела с заключенной в нем душой было название: зомби. Впервые оно было зафиксировано в 1872 году, когда ученый-лингвист записал слово «зомби» и определил его как «фантом или призрак», отметив, что этот термин «нередко встречался в южных штатах, в речи детей и слуг». У слова, оказывается, африканские корни. В языках запада Центральной Африки, откуда захватили в рабство множество людей, есть похожие слова, относящиеся к божествам, духам и тем, кто получает свою силу от предков.