Алексей Мавлютов - Тьма

– Ну, ты – молодец! – и отшвырнул Вику от себя с такой силой, что та едва не упала в ванную.

Пробежав мимо недоумевающей Татьяны. Игорь догнал Ольгу в детской. Она сидела на кровати, закрыв лицо руками, и рыдая. Дочка, по-детски, пыталась успокоить маму, не понимая того, что произошло. Ее хрустальные слезинки падали на пижамку, покрывая желтых утят соленой росой. Сердце Игоря переполнилось болью, и он упал перед женой на колени.

– Послушай, малыш, – торопливо проговорил он, стараясь отвести руки Ольги от лица. – Все было не так, как ты думаешь…

– Не так, как я думаю?! – Ольга вскинула голову и посмотрела Мошкареву в глаза. Она уже не плакала, и ее воспаленные глаза зажглись звериной яростью. – Ах, не так?! Подлец! Скот! – и звонкая пощечина обожгла и лицо, и душу Игоря. – Я убью ее!

Ольга рванулась к дверям, словно дикая кошка, едва не сбив с ног Татьяну, которая попалась ей навстречу. В этот момент не было ничего на свете страшнее ее – жены, матери, хозяйки, вступившей в борьбу за семейное гнездышко, которое она сама и создавала.

– Танюша, успокой Ленку! – отрывисто бросил Игорь, устремляясь за женой.

Сергей, Николай и Славка стояли в дверях коттеджа с недоумевающими лицами. Уперев руки в бока, Виктория что-то говорила им. Вся ее поза – посадка головы, выпяченная грудь, широко расставленные ноги – говорила о том, что она очень довольна собой. Услышав позади себя шум, Виктория обернулась, и Игоря поразила усмешка, вспыхнувшая на ее лице: в ней было что-то демоническое, полубезумное. Впрочем, Игорь обращал на это внимание не больше нескольких мгновений.

– Ты, сучка корявая… – Ольга замахнулась для удара, но муж поймал ее руку и крепко прижал к себе. Слезы обиды и ненависти новым потоком хлынули из ее глаз, словно река, прорвавшая запруду. Вика даже не шелохнулась.

– Сучка, это ты! – полным злорадства голосом произнесла она. – Трахалась, тварь, с кем попало, пока тебя Игорь с помойки не подобрал, а теперь правильную из себя корчит. Ты лучше расскажи мужикам, как тебя по кругу пускали!..

Волна неконтролируемого бешенства захлестнула Игоря с головой. Слова Виктории он принял, как личное оскорбление, затрагивающее честь его семьи. Мошкарев рванулся вперед, оттолкнув от себя Ольгу. В такие моменты Игорь даже не понимал, что делает. Он даже не видел, как исказилось болью лицо жены, почти не заметил, как удивленно вытянулись лица парней, еще непонимающих, что происходит. Единственным желанием Мошкарева было вышвырнуть эту тварь, Викторию, из своего дома.

Николай оказался проворнее. Выскочив из-за спины Вики, он поймал Игоря в захват, словно заправский регбист.

– Уведите ее отсюда! – крикнул он Сергею и Вячеславу, застывшим, словно статуи, а затем добавил, намного тише: – Игорь, успокойся.

Сергей схватил Викторию за руку, стараясь вывести ее на улицу, а Вячеслав бросился на помощь Николаю, пытавшемуся удержать рассвирепевшего Игоря. И никто, кроме Вики, не заметил, как Ольга, охватив голову руками, побежала назад, в дом.

– Что, овца, не нравится?! – с истеричным хохотом прокричала она вслед Ольге. – Что же ты морду не кривила, когда у всех подряд в рот брала?!

– Да, уведите ее отсюда! – прорычал Николай, едва сдержавший очередной, бешенный рывок Игоря. – Я кому сказал?!.

Сергей сильным рывком, буквально, вышвырнул Викторию за калитку. Она, вскрикнув от боли, едва удержалась на ногах и зашипела ядовитой змеей. Слезы ярости брызнули из глаз Вики, превратив лицо в оскаленную маску Фурии.

– Да, вы все – педерасты! Готовы эту драную сучку с ног до головы вылизывать. Вы не мужики, а дерьмо собачье! – это уже была настоящая истерика.

Пена полетела с перекошенных губ Виктории, падая на рубашку и лицо Сергея. Он ударил ее. Ударил не из жестокости или злобы, а для того, чтобы привести в чувство. Виктория ойкнула и, закрыв лицо руками, опустилась на траву.

– Ну ты и дура! – протяжно проговорил Сергей, и захлопнул за собой калитку.

Игорь уже успокаивался, оставив бесплодные попытки вырваться из крепких рук друзей. Волна бессильной ярости и боли захлестнула его, затмив собой весь мир. Что-то надломилось в его душе, и чувство безвозвратной утраты какой-то очень важной части его жизни, безжалостной рукой стиснуло его сердце.

– Все, хватит, – глухо проговорил он, обращаясь к друзьям. – Отпустите. Я в порядке.

Николай разжал захват, с недоверием вглядываясь в лицо друга и компаньона. Он знал Игоря уже более десятка лет и понимал, что сейчас ничем не сможет ему помочь. Мошкарева всегда задевала чья-то грубость. Тем более, направленная на его близких. Он остро и болезненно реагировал на любые оскорбления, направленные близким людям, а практически любые нападки в свой адрес мог легко вынести и быстро забыть.