Алексей Мавлютов - Тьма

Баба Анна, с неожиданным для своей дородности проворством, сорвалась с деревянного стула, на котором мгновение назад сидела, и заключила внучку в свои объятия. Ее седые волосы, стянутые на затылке в доисторическую «кулю», во время неожиданного броска старухи даже не шелохнулись, не выпустив из прически ни единого волоска.

– Ох, принцесса, что с тобой случилось?! – голос бабы Анны был мягок, словно тополиный пух, задевший щеку. От этого голоса Виктория зарыдала еще сильнее. – Чу-чу, золотце мое! Идем-ка, присядем на диван.

На негнущихся ногах Виктория, заботливо поддерживаемая бабушкой, последовала за ней в другую комнату, что была одновременно и залом и спальней. И в этой комнате все было сверх-аккуратно, словно вещи, один раз расставленные по своим местам, больше никогда не двигались с места. Чистота дома выглядела более стерильной, чем в любой операционной палате.

Баба Анна усадила Викторию на диван и принесла ей стакан воды. Она дала Вике напиться, и терпеливо ждала, пока у девушки иссякнут слезы. Старая, сморщенная рука ласковой птицей скользила по каштановым волосам внучки, принося воспаленному сознанию блаженное успокоение. Наконец, Виктория перестала всхлипывать, и произнесла совершенно спокойным голосом:

– Я хочу, чтобы все они были наказаны!

– Кто «они», дочка? – глосс бабы Анны ласковой волной накрыл Викторию с головой. – Расскажи глупой старухе, что там у вас случилось?

Ласковый взгляд бабушки вкрадчивым котенком закрался в глубины души ее внучки, побуждая говорить о самом сокровенном. Вика с детства помнила этот взгляд. Будучи ребенком, она таяла под ним, словно мороженое под жаркими лучами солнца, и открывала свои маленькие, а затем все более серьезные душевные тайны.

Так повелось, что бабушка была для Вики и лучшей подругой, и наставницей, и наперсницей. И, выплескивая наружу оставшуюся злость, девушка начала говорить. А разве могла знать бабушка, что все ее рассказы были лживы от начала до конца? Разве она могла раскусить, что использовать бабушкину привязанность себе на пользу девочка научилась, едва ли, не с пеленок? Впрочем, для старухи это. Все равно, не имело никакого значения…

Баба Анна слушала Вику с побледневшим и озабоченным лицом. Выражение печали не покидало его, лишь черные глаза становились все более и более похожими на бездонные колодцы, уходящие самым нутром в сокровенные недра земли. Туда, где хранилась тайна.

…Игорь оказался свиньей. Напившись до потери соображения, он затащил ее красавицу-внучку в ванную, и начал приставать к ней. Конечно, его можно понять. Кто может устоять перед ослепительным блеском ее принцессы?!. Жаль только, что он оказался трусом и начал напропалую врать, когда Ольга застала его.

Остальные – просто идиоты! Как они могли поверить Игорю, не слушая объяснений Вики? Так ее оскорбить… Но, хуже всех, Сергей. Подлец! Он посмел ударить ее! Эх, каков подлец!!!

– Да, счастье мое, – задумчиво произнесла баба Анна, когда внучка закончила свой рассказ. – Испортили тебе праздник… А что же ты такого значительного ждала от этого вечера?

Этот вопрос, произнесенный вкрадчивым голосом, едва не заставил Викторию вздрогнуть. Она ничего не говорила старухе о значимости сегодняшней вечеринки, хотя и не переставала об этом думать. В который раз бабушка поражала ее своей проницательностью, заставляя усомниться в том, кто и в чьих руках является игрушкой. Баба Анна словно могла читать, как раскрытую книгу, эмоции своей внучки, может быть, не до конца осознавая причин, их вызывающих.

– Бабуль, – снова всхлипнула Вика. – Я рассчитывала, что Сергей сегодня назовет дату нашей свадьбы!

– А, вместо этого… – баба Анна не докончила предложение. – Не думай о плохом, счастье мое! Знай, что есть великие силы, знающие о настоящей справедливости, и умеющие восстановить ее. Будем уповать на них, верить и надеяться. А пока – давай-ка, переоденься, и попьем чайку. Оставайся ночевать у меня. Думаю, домой тебе сегодня не стоит идти…

Баба Анна достала из шкафа халатик, казавшийся совершенно новым. Критически осмотрев его, словно пытаясь найти какой-либо изъян (или что-то другое?), она бережно, будто некую реликвию, передала его Вике. Не дожидаясь, пока внучка переоденется, баба Анна пошла на кухню.

Запах мяты, душицы и еще чего-то пряного вскоре заполнил весь дом. Даже необычная прохлада, царившая до этого в комнатах, казалось, отступила и забилась в темные углу, уступая позиции веселому лесному аромату. Баба Анна пила только чай из трав, которые собирала сама. Она с детства приучила к этому напитку Викторию, и девушка полюбила его необычный вкус, что слегка одурманивал ее и чуть кружил голову, делая тело почти невесомым, а заботы – нереальными и далекими.