Светлана Гребенникова - Мерцание зеркал старинных. Странная любовь

Николай подошел ко мне, дернул за протянутую руку, и я полетела на пол. Споткнулась о проклятого Стани́слава и растянулась прямо у ног молодого графа. Он не торопился меня поднимать, но не был груб, не хватал за волосы, как мог бы сделать Федор, чтобы поднять меня одним рывком. Только присел на корточки и прошептал:

– Оденься. Я жду тебя к ужину.

И опять ушел, но Стани́слава не забрал. Тот лежал, боясь вздохнуть или что-то сказать. Я медленно встала, прошлась туда-сюда. Злилась, и злость моя нарастала. Потом подошла и со всего маху пнула Стани́слава в бедро.

– Что растянулся? – кричала я. – Чего лежишь? Иди отсюда! Барышня тебя не хочет. Что, непонятно?! Развалился, ходить мешает! Спотыкайся тут об него!

Он вскочил и торопливо оправил одежду.

Я гаркнула:

– Пш-шё-о-ол!

– Спасибо вам! Спасибо вам, барышня! Спасибо!

Он кланялся, как болванчик, и пятился к двери. Я смотрела на него, недоумевая, откуда Николай их взял. И потом до меня дошло, мысли обрели ясность: «Да не предназначены они для утех! Просто матросы… Прислуга корабельная, как они там называются. Балуется граф, играет… Ну, ничего, ничего…»

Я наскоро оделась и вернулась из салона в каюту, где ночевала. Комната была идеально убрана, впрочем, как всегда.

А на кровати лежали четыре прекрасных новых платья модных оттенков: бордо, «янтарь», «изумруд» и «розовый цветок». Я оглядела их и усмехнулась: «Да ты и впрямь не один день готовился к этой поездке. Шахматист… Игрок…» Ткани платьев были прекрасны. Пахли они лучшими французскими духами. К каждому были приготовлены туфельки и головные уборы. В раскрытых коробках стояли украшения, которые так и манили своим блеском.

Я не выбрала ни одного платья. Ни одного! Потом подошла к коробкам с драгоценностями и обвешалась всем, чем только можно. Надела первые попавшиеся туфли и вышла. Ведь ставки – ставки-то растут! И азарт растет! Мои глаза бешено сверкали.

Я уже почти дошла до столовой, когда меня посетила новая мысль. Я оглядела себя с ног до головы и подумала: «Нет! Нет-нет! Всё будет не так, я сделаю по-другому!»

Я кликнула служанку. Она возникла, словно из ниоткуда.

– Эй, как тебя там? Да не важно. Послушай, что я скажу.

Наклонилась и прошептала ей на ухо:

– Хочу форму мужскую, с сапогами! И примерно на мою фигуру! Пусть найдут самого плюгавого матроса на борту и разденут донага, всё с него снимут!

– Да где ж мы такого найдем?

– Я слышала, на кораблях бывают мальчики, кажется, они зовутся юнгами. Такого найдите! Наверняка у них есть чистое белье для смены, так вы мне его и принесите: кальсоны, сорочку, подвязки, чулки, кюлоты, треуголку, камзол, манишку, воротник – всё! И чтобы через пять минут! Бегом!

Вернувшись в свою каюту, ждала я, конечно, не пять минут, а гораздо дольше. Видимо, искали самого плюгавого, как я выразилась. Но наконец-то всё заказанное ворохом лежало у моих ног.

Я собрала волосы в высокий пучок, поснимала украшения и бросила их к платьям. Так странно получилось, что каждое из них упало в аккурат возле того наряда, для которого было предназначено. В моих руках осталась последняя нитка жемчуга, от которой я не смогла отказаться. Пришлось надеть ее на руку, чтобы ничего не было на шее. Я облачилась в мужской костюм. Видно, он и впрямь был с какого-то юноши, потому что пришелся мне почти впору, лишь сапоги оказались великоваты. «Ну ничего, – подумала я, улыбаясь, – как-нибудь дошлепаю». И пошлепала, радуясь в душе: «Ох, как же сейчас будет весело, Наташа! Как же будет хорошо!»

Я осторожно постучала в двери столовой.

– Сколько можно ждать? Извини, я уже практически закончил трапезу, а твой ужин совсем остыл. Так что ты можешь воротиться в свою комнату и дальше корпеть над выбором нарядов. Иль ты опять ко мне голая заявилась? – и он рассмеялся.

«Какая же я умница! – подумала я. – Сообразила, что он предугадает мои действия! Вот ты и ошибся, Николенька», – возликовала я, радуясь своей сообразительности, и снова тихо постучала.

– Да что же это такое? Кто там такой робкий? Заходи уже!

Я не двигалась с места и постучала опять.

– Чёрт бы тебя побра-а-ал! – выругался он.

И я, услышав его тяжелые шаги к двери, с нетерпением ждала, что она вот-вот распахнется. Николай стукнул по двери с неимоверной силой, вымещая раздражение. Я стояла едва дыша, голова была опущена, треуголка скрывала мое лицо.

– Как ты посмел беспокоить меня?! В глаза смотреть, когда барин с тобой говорит! – заорал он, ведь явно не предполагал увидеть матроса. – Как посме-е-ел?!