Эм Ленская - Теневые

Но спать, как ни странно, я правда не слишком хотел.

– А у тебя есть идеи, как продлить праздник? – спросил я, откровенно флиртуя. Точнее, флиртовал во мне по большей части алкоголь и знание того, что между мной и Ноа определенно что-то намечается.

Я прислонился к перилам лестницы и почти с вызовом посмотрел на Ноа. Он приблизился, уперся ладонью в поручень сбоку от меня и наклонился губами к самому уху.

– Я собирался предложить выпить вина, только ты и я, но, кажется, ты уже достаточно набрался, – прошептал Ноа, касаясь кожи. Я чувствовал его теплое дыхание, и от его близости меня еще сильнее бросало в жар. Ни одной приличной мысли.

Я сглотнул, и этот звук, кажется, был слишком громким. Ноа засмеялся.

– Пойдем, уложу тебя в кроватку, именинник.

Отшагнув, Ноа взял меня за руку и повел за собой в сторону моей спальни. Мне ничего не оставалось, как плестись за ним следом. Не буду отрицать, я был слегка расстроен, но, возможно, утром мог бы чуточку пожалеть, если бы решил включить хмельного соблазнителя. Не стоило форсировать события. В конце концов, мы только целовались, и неважно, что в моей фантазии за минувшие недели я зашёл с Ноа гораздо дальше.

У меня в спальне Лайтхауз действительно подождал, пока я умоюсь, а затем, когда я лег, он поцеловал меня… в лоб и даже – наглый говнюк – подоткнул мне одеяло под ноги.

Заснул я всё-таки довольно быстро, однако меня разбудил странный звук, который сначала проник в мой сон, а затем уже вырвал меня в реальность. Это было похоже на утробное гудение или ветер, который просачивается с воем сквозь узкое отверстие незакрытого окна.

Я поднялся, откинув теплое одеяло, и сразу ощутил, как по ногам прошелся зябкий и какой-то липкий холод, будто я наступил в лужу, сделанную из желе. Это ощущение зародило в голове неприятные ассоциации. Я вспомнил, как попался Теневым в день встречи с Ноа. В брюхе против воли тревожно скрутило кишки и загнанно забилось сердце.

С улицы раздался сдавленный крик, и я рванул к окну.

Картинка из детства повторялась: Теневые – правда, только двое – облепили высокую фигуру и высасывали из нее Ядро. Фигура слегка трепыхалась, как рыба в неводе, но Теневой, что стоял позади, поддерживал жертву, и это могло бы даже быть похожим на помощь, если бы я не знал, что Теневой помогает лишь себе.

Надо разбудить Ноа, ведь я все равно не способен избавиться от Теневого. Но прежде чем я успел отойти от окна, фары словно из ниоткуда промчавшегося автомобиля вспышкой вырвали из ночной темноты фигуру жертвы.

У меня перехватило дыхание и резко похолодело внутри: в руках Теневых был Ноа.

– НОА! – мой собственный крик подействовал на меня, как отрезвляющая оплеуха, заставляя вынырнуть из опустившегося оцепенения.

Я сорвался с места к выходу из комнаты, хотя ноги до странности отвратительно меня слушались. Я правда будто пытался пробежать по вязкой каше или болоту. Я не понимал почему, но был уверен, что это напрямую связано с Теневыми. Ноа предупреждал, что они воздействуют на сознание, умеют снижать и даже отключать зрение и слух, чтобы полностью дезориентировать свою добычу.

Уперто добравшись до двери, я потянул ручку и тут же почувствовал, что одновременно с тем сбросил с себя тягучие путы Теневых, которыми они пытались, видимо, остановить меня. Но радоваться было рано.

Едва я вывалился из комнаты, как тут же застыл. Передо мной возвышался третий Теневой. Та же сотканная из абсолютного мрака высокая фигура без лица. Только четкий контур тела. Чернота. Плотная пустота. Пропасть.

Я пытался противиться тлетворному влиянию, но тщетно. Меня накрывало страхом, так что сердце металось в груди, и я боялся, что оно пробьет ударами ребра. Страх удваивался при мысли, что не только я могу умереть, но и там, на улице, Теневые прямо сейчас выкачивают из Ноа – моего Ноа! – жизнь.

И хоть у Теневего не было лица, я фактически мог Видеть, как он победоносно скалился. Возможно, это лишь яд, разъедающий мой мозг и вынуждающий мой окутанный кошмаром разум генерировать все самые мрачные страхи и эмоции, чтобы дать пищу Теневому, но я все более явно мог различать выражения и черты сквозь плотную вуаль тени.

Я приказывал себе: беги, борись! Ты, черт возьми, Видящий! Ты должен спасти Ноа. Но я лишь обречённо пялился на Теневого, уже простиравшего ко мне руки.

Я дёрнулся. Раз. Второй. По коже пробежал холодок и десятки тонких уколов, как бывает после того, как отсидишь ногу. Я слышал, что кричу: имя Ноа, какие-то угрозы Теневым, я посылал их в ад. Я был в ярости, которая постепенно побеждала страх. При этом по моим щекам текли слезы. Я даже не осознавал, что плачу.