Дмитрий Цепкало - Чуждо, как во сне

Тогда меня начали водить по врачам, пичкать таблетками и вешать на голову кучу аппаратуры. Наконец, с диагнозом определились. Как сказали родителям, я болел редкой формой шизофрении, из-за которой беспорядочные линии и цвета окружающего мира складываются в моему мозгу в схематичное изображение человекоподобных лиц. Болезнь была неизлечима. Мне лишь оставили скромную дозу транквилизаторов, благодаря которым я целыми днями сидел в кресле и смотрел мультфильмы, капая слюной на пижаму. Хотя стоит отдать им должное – я стал нормально спать. Но так продолжаться не могло. Родители сбавили дозу, чтобы у них был сын, а не овощ, и я снова стал видеть монстров. Отец купил книги по преодолению страха и изучал их вместе со мной. В них я обрел защиту. Я узнал, что страх означает предчувствие угрозы и желание избавиться от нее. Но чем мне угрожали те существа? В итоге я привык к ним. С тех пор у меня не осталось желания зареветь от очередной твари, которая бесстыдно разглядывала меня.

Однако история на этом не закончилась. Сначала образы были как фотографии – жуткие, но статичные слепки сюрреализма. Хуже стало, когда они начали двигаться, менять формы в реальном времени. Женщина становилась стариком, улыбка превращалась в гримасу ненависти. Тогда мне не оставалось ничего, кроме как признать свое сумасшествие прогрессирующим и активнее погрузиться в исследование страха.

Но впоследствии пришло осознание, что эти движения были не хаотичными и не были плодом моего воображения. Клянусь всем, что у меня когда-либо было, что они пытались… вырваться. Но откуда, черт возьми? Эта мысль вселяла ужас. Как и то, что у них было сознание, была цель. Медведь, выглядывающий из-за деревьев, кажется более опасным, нежели страшным. Но куда страшней то, что может прятаться в самом лесу, что скрыто за сенью его деревьев.

Вы тоже их видели, не так ли? То самое знаменитое «лицо» на Марсе, помните? Конечно, весь мир это помнит. Это был не памятник ушедшей цивилизации, а сигнал нынешней. Вы все должны были среагировать, подготовиться. Если бы оно тогда прорвалось…Но у него не получилось, и никто так ничего не предпринял. Люди успокоились, приняв кошмар за фокусы разума. Я один все понял. Стал готовиться. Пытался подчинить страх себе, разобраться в его источнике и обнажить его слабые стороны.

Каким-то образом именно я оказался наиболее восприимчив к этим видениям. Видел их, когда никто другой не обращал внимания. Тогда еще существа этого не знали, но, думаю, догадались именно после того случая. Однажды я ехал в метро и увидел симпатичную девушку напротив себя. Она была одета по-летнему, и мой взгляд скользил по ее стройным непокрытым ногам, пока не наткнулся на ее колени. На жуткие, омерзительные колени. Из каждого на меня смотрело лицо младенца, оттягивающее кожу девушки, пытающееся прорвать ее. Она будто этого не замечала, но я уже знал, что нужно сделать. Я подскочил к ней и исполосовал ее колени небольшим ножом, который уже давно таскал с собой. Как последний псих, да. Она заверещала от неожиданности и упала, а несколько человек кинулись ко мне и начали выкручивать руки. Но из ее коленей, вопреки ожиданиям, не хлынула кровь, а потекла густая, черная жижа. От нее засмердело так, что меня сразу вырвало – это было нечто среднее между тухлой рыбой и аммиаком. Я быстро сбежал, когда вагон остановился. Людям больше было не до меня: они были поражены увиденным. Но тогда-то твари и прознали про меня.

Родителей я потерял примерно через месяц после этого эпизода. Перевернулись на пустой дороге средь бела дня, умерев на месте. Скажете, случайность? Их тела не были поломаны, как бывает в таких случаях. Они были разорваны изнутри. Патологоанатомы лишь пожали плечами и назвали случай «слегка аномальным». Оказалось, что всю жизнь я учился сопротивляться страху, но не был готов к горю. Они нашли мое слабое место. Ведь у меня еще была девушка. Не знаю, что она нашла в таком угрюмом параноике, как я, но мы сошлись. И что вы думаете? Спустя полгода после нашей встречи они расправились и с ней. Врач говорил о бомбе замедленного действия в виде аневризмы, но я видел пронзающие взглядом глаза на мрт-снимках, видел шрамы на ее животе, сложившиеся в ехидную ухмылку.

Наконец, их кара настигла и меня. После всего, что мне довелось испытать, я почувствовал облегчение, решив, что все пережитое мной было вызвано комочком разросшейся ткани, давящей на мозг. Она вызывала зрительные и слуховые галлюцинация, которые я упорно принимал за реальные видения. Я снова вернулся в то блаженное время, когда считал себя сумасшедшим. Чувствовал ли я страх смерти? Нет, конечно, смерть должна была стать избавлением.