Алексей Сабуров - Мертвецы не страдают

Веки были пришпилены булавками к бровям так, что не могли закрыться. А глаза выражали необъятный ужас. Стуков подумал, что, если бы у головы были волосы, они бы стояли дыбом. В этих глазах были мольба, отчаяние, ожесточение, смирение и боль. Много боли. Целое море. Тихий океан боли и страха. Эти глаза были настолько выразительны, что перед Димой ярко вспыхнула картина последних минут жизни человека, которому принадлежала эта голова, и ему стало тошно.

Сержант взялся за мешок, и оттуда вывалилось ожерелье. Видно, оно уже готово было выпасть и просто немного зацепилось. Правда, такое ожерелье не подаришь своей девушке, если не хочешь, чтобы она упала в обморок, а после этого держалась от тебя подальше. Девушки не любят, когда им дарят отрубленные пальцы, аккуратно сшитые в бусы, готовые украсить декольтированную женскую грудь. Диме это тоже не понравилось. И, уже не в силах сдерживаться, он вернул свой ужин на снег прямо рядом с головой. Вот жареная картошка, вот куски сосиски, зеленый горошек. Аппетитное зрелище вкупе с изуродованной человеческой головой и прошитыми грубой ниткой человеческими пальцами.

III

– Это будет бомба. – Первое весеннее утро началось для Стукова с экспрессивного разговора с главным редактором. – Она взорвет весь город. Мне нужна первая полоса.

Главный редактор привык посвящать первые полосы проблемам городской жизни: от ремонта системы водоснабжения до коррупции в местной власти. По его мнению, убийство не тянуло на общегородской уровень.

– Даже убийство шести человек? – Дима не знал, возмущаться ему или смеяться над костными мозгами шефа.

– У тебя нет доказательств. – Конечно, главный мог защитится только подобным образом. Сразу ведь ясно, что у него, у Стукова, новость месяца, если не года вообще. Хватит пережевывать жвачку коммунальных проблем и невыплат пенсий.

– Вот и отлично. Мы расскажем о жестоком убийстве и намекнем о пяти остальных. Тогда милиции придется открыть карты. Лично вас не волнует собственная жизнь? Это посерьезней засоренных туалетов. Все равно же это будет главной новостью номера, если даже выйдет на второй странице.

Редактор сдался лишь после того, как Дима намекнул, что сходит к владельцу газеты и обсудит с ним падение тиража, незаметное, но регулярное, в течение последних двух лет. Дима не знал, но недавно босс уже беседовал с главным по этому же вопросу, и редактору не хотелось повторения разговора. В следующий раз тот мог быть в менее хорошем настроении. В конце концов, удачу всегда можно присвоить, а промах свалить на настырного желторотого птенца. Да что он смыслит в журналистике?

– Хорошо, первая полоса твоя. После обеда – материал.

– А в субботу – тема номера.

– Это уж мы посмотрим.

Через час телефон на столе Стукова зазвонил. Он как раз работал над убийственной статьей, которая должна была разнести вдребезги провинциальную скуку.

– Говорит капитан милиции Власов.

– А, Виктор Анатольевич, доброе утро!

Дима узнал работника органов, отвечающего за связи с общественностью. Через него шел основной поток легальной информации. В принципе, Власов был единственным, через кого разрешалось добывать криминальные новости. Так что вся остальная информация была полулегальная. Совсем нелегальной же Стуков побаивался пользоваться, хотя имел возможность получить доступ и к ней.

– Дима, знаешь что… – Власов начал не совсем решительно и как-то несвойственно для него деликатно. – Ты мог бы не распространяться о том, что увидел на улице Тельмана? О мешке с трупом.

– Почему? – спросил Стуков, ни на минуту не желая отказываться от намеченного.

– Это может помешать следствию. – Однообразный ответ, хоть бы что-нибудь новенькое придумали.

– А если я отвечу «нет»?

– Для начала ты потеряешь возможность работать с нами. Вообще ваша газета. Представляешь, насколько упадет ваш тираж? А во-вторых, уголовное дело против тебя за разглашение тайны следствия.

– Ну, второе – ерунда, я не давал никаких подписок. А первое, конечно, серьезно. Но я думаю, мы проживем. Давно пора придумать что-нибудь поинтересней уголовной хроники для привлечения читателей. Нет, капитан, не проходит ваша просьба. Скажите лучше, зачем вам эта секретность?

Тут до Димы дошло, что этот труп точно шестой. Вся та же непонятная скрытность.

– Давайте лучше играть в открытую. Я постараюсь сгладить скандал от укрытия подробностей первых пяти убийств, а вы меня просветите. Это что, мафия? Или маньяк-одиночка? Открывайтесь – и мы прогремим на весь Союз.