Александр Колупаев - Приключения Шурика Холса и доктора Ваткина

– Нет. Нам это не интересно, – Холс вперил свой взгляд в мастера, – мы хотим узнать как Кирилл Николаевич Ломанко превратился в известного мастера прошлых веков Кирша́ Никаноровича Ломачко!

– Да никак не превращался! Я и есть он! Вы сами меня назвали моим настоящим именем! Знали бы вы господа, как давно я его не слышал! Словно мама окликнула меня!

Делать нечего, поведаю я вам свою историю.

Родился я в 1700 году. Да, да! В этом самом году царь Петр Великий распорядился перенести празднование нового года на первое января! Увы, семья в которой я родился, была из крепостных. Вам, живущим при современной цивилизации, невозможно представить, что значит быть крепостным! Барская собака стоила дороже любого крепостного. Но мне повезло, так как мой отец был конюшенным у барина. А надо сказать, что мой хозяин был одним из птенцов Петровых. Как говорится – из грязи да в князи! И хотя сам не сильно лютовал и измывался над крепостными, барынька его, Елизавета Родионовна, ох и охоча была до порки! А как же! Какая-то дальняя родственница самого Малюты Скуратова!

Кажный день трещали холопские спины под витыми кнутами. Сам барин, Абрамкин Гавриил Фёдорович, дослужился до звания Генерал-адъютанта Государева, это примерно наш полковник, Сыночку его, Феденьке, едва исполнилось три годика, так сразу присвоили звание штик-юнкера! Это прапорщик по нынешнему штандарту воинских званий.

Вот так и росли мы вместе. Я – в качестве его порученца и товарища по играм, а больше в качестве мальчика для битья. Была такая должность. Кто посмеет бить барчука?! А если он напроказит или, например, не слушает своих гувернёров, так отвечать приходится мне! Бывало, в неделю не раз и не два опускались гибкие лозовые прутья на мою спину. Так и росли вместе. Он, Фёдор Гаврилович, с двадцати годков был определён в Азовский драгунский полк, где через год получил звание штик-гауптмана, в коем звании благополучно пребывал до 1736 года, – рассказчик потянулся к стакану с компотом, отхлебнул глоток и, посмотрев в окно, занавешенное ажурными шторами, продолжил:

– Да… почти пятнадцать лет хозяина моего не повышали в звании. А вот, поди ж ты, вышел он на полный пенсион в звании секунд-майора! За что, скажете, такая милость?

Да все просто! Под командой моего барина было не много не мало более трех тысяч драгун. И это не считая разного хозяйственного люда. Даже меня, его адъютанта, он умудрился записать в фуриеры! Эх, кабы знать мне тогда, что участник любой баталии, да ещё с таким чином, должен был получить свободу! Это потом я уразумел грамоте. Уже когда мы возвернулись в родовое поместье Абрамкино. Это были благословенные годы правления младшей дочери Петра Великого и Екатерины первой – Елизаветы Петровны. До русско-шведской войны я и мой барин не дошли по причине его тяжкого ранения в стычке с турками…

– Позвольте, – перебил рассказчика мой шеф, – как известно, первая русско-турецкая война

Началась в 1768 году! Ваш секунд-майор, должен был служить в возрасте шестидесяти восьми лет!

– Ваша, правда, Александр Архипович! Войны с турками начались с середины семнадцатого столетия! Только и ранее они досаждали нам своими грабежами да набегами. Много нашего народу они в полон брали да торговали им на невольничьих рынках Стамбула. Злые мы были на них за это. Мстили, как могли. Наголову разбивали мелкие отряды. Конечно, это были в основном крымчане, но поди ж ты – они с турками были заодно.

Мой барин не воевал даже со шведами! Почему? И хотя в ту пору ему должно было быть сорок один годок, но вот беда – уже как четыре года как почил он после мук телесных и покоился рядом со своим отцом. А вышло всё так.

Стоял наш полк в местечке Изюм, что на Северском Донце и пришла к нам депеша – выдвинуться скорым маршем к Днепру, там соединиться с тысячным отрядом казаков и, погрузившись на баркалоны – этакие плоскодонные ладьи приличных размеров, – плыть в устье Днепра. А как приплывем, так скрытно, да ещё резвым маршем, дойти до турецкой крепости, что называлась Кинбурн. Да, славное было времечко! Баталия за эту морскую крепостицу была недолгой. Навалились мы дружно – вот и уже наши храбрые солдатушки на крепостных стенах. Потом и на улицах баталий было немного.

Турки, визжа от ярости, дрались отчаянно. Да что толку? Наших было втрое больше. Тут ещё отцы-командиры обещали на три дня дать город на разграбление.

Короче, сбросили мы турок в море. Кто успел – ушли на кораблях. Мало их было – всего два. А пленные сообщали – должно было быть пять. Назавтра мы с малым отрядом драгун поскакали за дальний мыс. Доложили наши лазутчики, что там стоят три турецких корабля.