Дейрдре Салливан - Совершенно не обязательные смерти

– Замке, – неловко заканчиваю я.

Невозможно сообщить о том, что ты живешь в замке, и не показаться при этом титулованной засранкой. Хотела бы я убежать и спрятаться где-нибудь с моими пакетиками с солью и остатками гордости. Но бежать некуда. Даже до моего огромного замка нужно ехать в автобусе. Да, мне не помешал бы личный самолет. Или Хиггинс, которого можно в случае чего позвать на помощь.

Когда начинаются уроки, я вздыхаю с облегчением. Потом понимаю, что рано обрадовалась. Нас очень мало, из-за этого приходится больше общаться. Отвечать на вопросы. Если кто-нибудь болтает или передает записки, остальные обязательно замечают. Уну ребята из Баллифрана встретили гораздо теплее, чем нас с Кэтлин, и я прекрасно понимаю почему. Она луч солнца в человеческом обличье. Во время ланча они сразу принимают ее в компанию. В чем же секрет? Может, в том, чтобы быть милой и не пытаться ничего из себя строить? И со мной они сегодня гораздо приветливее, чем на прошлой неделе. Фиахра, благослови, Господь, его бездонный желудок, даже хвалит мой сэндвич. Я отдаю ему половину, и он заглатывает ее в два счета. В памяти всплывают слова Лейлы о четвертом брате. Я невольно вздрагиваю.

Хотела бы я, чтобы Кэтлин была здесь. И чтобы у меня в кармане лежали лист дуба или пара ягод рябины. Мысленно одергиваю себя. Это все больные фантазии. Я не могу позволить своей сущности просочиться наружу, пока я в школе одна. Нам и так здесь непросто. Я должна постараться. Или хотя бы попытаться.

Может, если Уна будет на моей стороне, а Фиахре понравятся сэндвичи, я все-таки смогу влиться в их компанию. А пока я слушаю, как они обсуждают людей из деревни и телешоу. А еще молодежный клуб. Они прямо-таки с ума по нему сходят. Даже собирались заказать клубные толстовки, но Лон, который, видимо, спонсирует клуб, запретил даже думать об этом. Он терпеть не может толстовки, и я окончательно убеждаюсь, что хуже него человека на свете нет. Это он возглавил единоличную кампанию за то, чтобы переименовать «Молодежный клуб» в «Клуб адского пламени».

– Ну понятно, он-то уже немолодой, – ехидно замечаю я. – А сколько ему лет?

– Не знаю, – отвечает Фиахра. – Достаточно, чтобы всеми командовать. Наверное, лет двадцать.

– Похоже на то, – говорит Лейла и закидывает в рот ириску. – Если старше, то зачем ему ошиваться в молодежном клубе?

– Ради молодежи, естественно!

Фиахра фыркает со смеху, а Чарли кивает, словно я сказала что-то невероятно умное. Я улыбаюсь им.

Когда мы стоим и ждем автобус, подходит Лон. Все-таки у него до нелепости длинные ноги и шея. Он слишком высокий даже по сравнению с нормальными людьми.

– Как жизнь, Мэдди? – спрашивает он с улыбкой.

– Привет, Лон.

– Жаль, что Кэтлин нездоровится. Не могла бы ты передать ей? – Лон протягивает мне конверт и при этом смотрит на меня так, словно я – подделка. Дешевая копия Кэтлин. Очень похожая на нее, но все же не она.

Лон приваливается спиной к автобусной остановке и поджимает ногу, словно фламинго в стиле рокабилли. Он упирает руки в бока, стремясь занять как можно больше места. Я давно заметила за ним эту привычку. Лон говорит с Чарли, они обсуждают клубные дела, а я разглядываю его волосы. Готова поспорить, он тратит кучу времени на укладку. Кучу времени и геля.

– …клубы адского пламени из восемнадцатого века…

Скулы у него до того острые, что, кажется, вот-вот порвут кожу. Лон явно относится к числу парней, которые втайне пользуются косметикой, чтобы сильнее походить на бога рока. Но ни за что в этом не признаются. Он наконец перестал подпирать стенку и активно жестикулирует, словно выступает в суде, а не обращается к группе школьников. Он сказал Уне, что ему нравится ее имя, и ухмыльнулся самодовольно, будто ему медаль нужно выдать за то, что он такой добрый. Точно так же он улыбается Кэтлин. Не будь она красивой, он бы даже не посмотрел в ее сторону.

– …в память об их беспокойных, мятежных душах…

Он говорит негромко, вкрадчиво. Издевается надо мной, по-змеиному усыпляет бдительность. Выпускает струйку дыма, я невольно вдыхаю и едва сдерживаю кашель.

– Лон обожает историю, – говорит Эдди.

У него на удивление приятный голос – такой везде к месту. Когда он не дрожит, то звучит довольно мужественно. Из Эдди вышел бы замечательный голуэйский парень для Кэтлин. Сильный. Надежный. Подозреваю, что Уна тоже видит Лона насквозь. Во всяком случае, она смотрит на него как на забавную статую. Статую придурка.