Однако и здесь, всё оказалось не так-то просто, как я рассчитывал ранее.
Начало августа – курортный сезон в полном разгаре. Мало того, что прямых поездов до Омска, раз-два и обчёлся; так ещё и билеты на них, едва ли не до середины сентября, давно распроданы. Приходилось уповать, разве что, на случайное свободное места по прибытию того или иного состава, либо как-то «договариваться» непосредственно с проводниками.
Благо нашёлся один умный гражданин, случайно подсказавший, что в моём случае, лучше всего выбраться на станцию… Ни то на Узловую; ни то на Разъездную. А уж там, через Челябинск полно поездов и до моего родного Омска. Дескать, сама эта Узловая или Разъездная мелкий городишко. Зато, через неё проходит около семидесяти процентов всех поездов на Восток.
Это уже позже, как говориться: на светлую голову, предметно склонившись над картой, я и понял что мужик тот, дословно сказал мне следующее: «Доберись до Рузаевки. Это узловая станция. Там хороший разъезд по всем направлениям». Вовсе и не знаю, почему тогда, будучи на саранском вокзале, в памяти моей так и не зафиксировалось ключевое слово: «Рузаевка». Тогда как чётко втемяшились в мою башку второстепенные: «Узловая» и «Разъездная». А впрочем, в тот поздний вечер я не имел ни малейшего представления, ни о первой, ни о второй, ни о третьей – где и в каком направлении эти станции находятся и что они из себя представляют.
Тем не менее, понадеявшись на добрый совет постороннего мужичка, в приподнятом настроении я вышел на ночной перрон перекурить. За одно и переварить в своей голове полученную ранее информацию.
Первый путь, непосредственно примыкавший к душным вокзальным помещениям, на тот момент был занят пассажирским поездом. Вдоль этого самого состава, я и решил неспешно прогуляться, дабы окончательно определиться со своими дальнейшими действиями.
Медленно вышагивая по пустынному перрону, как-то незаметно я добрался до самого хвоста поезда. Уже там, на обрыве бетонной платформы, моё внимание привлёк последний вагон, прицепленный к основному составу.
В отличие чистеньких и аккуратных вагончиков, которые я миновал прежде, тот последний выглядел просто «гадким утёнком». Во-первых, у него были разбиты практически все окна. Во-вторых, в нём полностью отсутствовало освещение. Если б я не подошёл к нему очень близко, то в это позднее ночное время, вполне возможно, я бы и вовсе его не заметил. Ну, и в третьих, вагон был полностью перепачкан ни то извёсткой, ни то какими-то ляпистыми подтёками краски. Заканчивая с внешним видом «гадкого утёнка», следует упомянуть ещё о надписи, сделанной белым колером вдоль всего борта вагон: «В ремонт».
Немного посочувствовав изрядно побитому и израненному вагончику, я, было, собрался вернуться к вокзальным кассам. Но тут меня кто-то окликнул.
– Эй, паренёк!.. Чего слоняешься?..
Я обернулся и увидел в разбитом окне последнего вагона, небритого и по пояс раздетого бугая.
– Уехать не могу… – ответил я честно.
– А тебе куда?
– До Омска… Ну, хоть бы до «Узловой-Разъездной» добраться.
– До Омска, мы тебя, конечно не довезём… А вот, до «Узла»… Он совсем рядышком. За пузырь водяры, запросто подкинем. Условия в нашей «плацкарте», сам понимаешь, не сахар… Однако пару часов дискомфорта, в нынешнее безбилетное время стерпеть можно.
Здесь следует упомянуть о том, что в моей багажной сумке, кроме пары комплектов сменного белья, всегда имелась несколько шоколадок, коробка конфет и кое-что из спиртного. Не редко эти самые, казалось бы, вовсе необязательные «гаджеты», помогали мне («специалисту по договорам») заключать наивыгоднейшие соглашения. Вот и на сей раз, кроме вышеупомянутой «сладкой кондитерки», в моей «вещмешке» тихо позвякивали ещё и две водочные бутылки с пузырём коньяка. Вполне возможно, что на этот самый магический перезвон, тот мужичок и откликнулся.
Короче, мы сговорились. Забрав у меня «пропуск», бугай предупредил: «Чтоб вёл я себя тихо, иначе он ссадит меня из поезда… Да, хоть на полном ходу».
В кромешной темноте и едва ли не на ощупь, я пробирался по тёмному вагонному коридору, подыскивая себе место, рядом с мало-мальски уцелевшим окном. Таковых, жизнепригодных «кубриком», оказалось всего лишь три. Причём первые два, в самом начале вагона, были уже заняты. В одном из них разместились четверо бородатых мужиков с какими-то огромными баулами. Помниться, я принял их тогда за староверов, возвращавшихся из города на свои отшельнические места. В принципе, я мог бы примоститься и рядом с ними. Но, знаете ли… Практически с самого начала Перестройки, когда в нашу страну хлынула волна всевозможных аферистов под личиной праведников, я начал испытывать некую неприязнь абсолютно ко всем «иноверцам», невзирая на их статус и вероисповедание.
Читать дальше