Sunny Greenhill - Розвинд. Тьма

Когда до ресторана оставалась пара кварталов, дурман начал постепенно спадать и вскоре сквозь него окончательно проступила реальность.

Отсюда уже явственно слышался шум оживлённого автомобильного движения на Линкольн-авеню, и спустя несколько минут Витти ступил на залитый светом тротуар, по которому мирно прогуливались воркующие парочки и торопились по своим и чужим делам чистенькие клерки и посыльные.

Все они вызывали у него только презрение своей правильной, скучной жизнью, своими щегольскими нарядами, а особенно тем, что, чёрт подери, были счастливы, несмотря на бессмысленное карабканье по барханам карьеры, долгов и однообразной работы, где каждый шаг вверх давался им неимоверным трудом. А когда песок осыпался из-под ног и они скатывались назад, то снова ползли на вершину, стараясь передать своим детям эту безмозглую муравьиную целеустремлённость.

Как и большинство выросших в трудном районе подростков, Витти знал только, что в этой жизни сильный всегда жрёт слабого, даже слабые могут сожрать сильного, если собьются в большую стаю, а стая сильных всегда сожрёт с потрохами стаю слабых. Он не окончил школу, не читал книг и к десяти годам прибился к местной банде, где шлифовал своё образование, понимая смысл жизни так, как его видел. Поэтому он никогда никого не жалел, никогда никого не любил, руководствовался в своих поступках только личными интересами, старался заручиться поддержкой сильных, держал в страхе слабых и ради выгоды мог без колебаний пойти даже на убийство.

Свернув налево, он увидел вывеску «У Джо» сразу за цветочным магазином, из которого как раз выходил средних лет мужчина в синем твидовом костюме, с проседью в волосах, с надеждой держащий в руках букет роз. Инстинкт, как всегда, направил Витти точно к цели, впрочем, принимая это как факт, он не испытывал по этому поводу удивления.

Напротив ресторана стоял газетный автомат, и, подойдя к нему, Витти купил свежий номер «Бульдог Дэйли» – жёлтенькой газетёнки, пробавлявшейся скандалами, громкими происшествиями и сплетнями, иногда не брезговавшей даже непроверенными материалами, если за день не набиралось достаточного количества настоящих сенсаций.

Засунув газету под мышку, он направился к ресторану, не обращая внимания на то, что какая-то парочка была вынуждена притормозить, когда он пересёк им дорогу.

«У Джо», как следовало из названия, принадлежал Джо Мяснику – бывшей правой руке итальянской мафиозной семьи, который, умудрившись дожить до пенсии, теперь рубил тесаком лишь говядину на своей кухне. Разумеется, в лицензии он фигурировал под своим настоящим именем – Джо Сильвестри. Его заведение считалось вполне респектабельным, и еду (конечно, итальянскую) там подавали вкусную и дорогую.

Хотя Мясник отошёл от дел, его ресторан являлся излюбленным местом встреч преступников и ублюдков всех мастей, и здесь никому не пришло бы в голову задавать лишние вопросы, если, конечно, вышеозначенная часть тела дорога её хозяину. К тому же Джо не гнушался передать и сохранить (разумеется, не бесплатно) кое-какие поручения и секреты и организовал своеобразную биржу труда для лиц тех профессий, которые не встретишь в колонке с вакансиями «Сандэй Ивнинг».

Витти открыл тисовую дверь с огромными бронзовыми ручками и, войдя в зал, огляделся по сторонам. Из двенадцати тяжёлых дубовых столов занятыми оказались лишь несколько. Справа от входа с аппетитом налегал на минестроне какой-то банкир, его толстое брюхо под лоснящимся красным лицом говорило, что еде в его жизни отдана значительная часть приоритетов. Он целиком сосредоточился на тарелке, кашемировый пиджак висел на спинке стула и опытному карманнику представлялся чем-то сродни детёныша тюленя для полярного охотника: даже не пришлось бы напрягаться, чтобы его выпотрошить. Но Джо без обиняков донёс до всех заинтересованных лиц, что клиенты, пришедшие к нему хорошо заплатить за хорошую еду, должны остаться довольны и вернуться за добавкой, а стало быть, по крайней мере внутри ресторана, обладают неприкосновенностью.

Мало кому захотелось бы нарушать установленные Мясником правила. Так что Витти прошёл мимо банкира, даже не повернув в его сторону голову, и направился к дальнему столику, освещённому низко висящей лампой в красном тканевом абажуре, где уже сидело два человека, ради встречи с которыми он и совершил вечерний променад.

Неспешно подойдя к столу, он присел на свободное место, положив перед собой газету. Сидящие молча кивнули, протянув руки для приветствия. Сначала он пожал огромную волосатую длань Гитариста Тони, получившего прозвище отнюдь не за любовь к этому музыкальному инструменту, а за то, что свои жертвы он душил гитарной струной. Затем, в соответствии с иерархией, поздоровался с его доверенным лицом, Хриплым Стью, обзаведшимся скрипучим, хриплым баритоном из-за шрама на горле, оставленного ножом более не присутствовавшего среди живых конкурента, решившего в старомодной гангстерской манере отстоять свою территорию от притязаний мафиозного клана Тони.