Сергей Че - Красная башня

Улица Черниговская была одним из самых странных мест в городе. Это была даже не улица, а набережная, застроенная облезлыми малоэтажными домами. Сюда не ходил общественный транспорт, а офисы любящих уединение контор перемежались трущобами и откровенными бомжатниками. Посторонние если и заворачивали в эту сторону, то по очень большой нужде. Временами Ивану казалось, что если пройти по Черниговской чуть дальше, то можно попасть в ад. Там начинались гигантские руины старого элеватора и развалины мельничного комплекса, выстроенного в викторианском стиле. Ночью они напоминали замок людоеда, и даже расположенный рядом сверкающий метромост не мешал этому впечатлению. Дальше дорога уходила вдоль берега в никуда. В пустоту.

Дом 15в был расположен в кривом проулке, упиравшемся в непроходимые заросли ивняка и крапивы. Вдоль облезлых стен все также тянулся унылый палисадник. И все так же, как пять лет назад, сидел на бревне сосед Василий, в грязных спортивных штанах, шлепанцах и майке-алкоголичке. Иван поежился. Было прохладно. На столике перед Василием стояла бутылка дешевой сивухи.

– Вот, – сказал Василий. – Достал. Сто рублей. Идрит твою налево. А вчера-то что? Вчера-то семьдесят.

– Кризис, – объяснил Иван, подходя ближе.

Этикетка на бутылке была приляпана криво. Про существование акцизных марок производители не подозревали.

Василий, словно фокусник, выудил откуда-то два пластиковых стаканчика.

– Будешь?

– В следующий раз, Василий Иваныч.

– Ну!

Возглас «Ну!» у Василия мог означать что угодно. От крайней степени недоверия до восхищения и одобрения.

– Как жизнь? – спросил Иван. – Как квартирка моя? Стоит?

Василий глянул на него внимательно, будто только сейчас понял, с кем разговаривает.

– Стоит. Что ей сделается-то, квартирке твоей. Вот прошлой зимой у нас трубы прорвало, всех старух слева затопило. Но твоя-то вроде справа. Считай, пронесло.

– Может, приходил кто ко мне?

Василий сморщил лоб, вспоминая то ли «кто приходил?», то ли «как тебя, парень, зовут и кто ты вообще такой?»

– Может, – наконец, родил он и достал из кармана банку с килькой в томате.

Иван прошел мимо, решив не мешать трапезе.

Квартира была на первом этаже, с отдельным входом в виде низкой арки, утопленной в толстенной стене.

На полу в тамбуре валялось несколько конвертов и кучка рекламной макулатуры. Иван сгреб мусор в угол, прихватил конверты и открыл дверь.

Когда-то он планировал устроить здесь офис своего детективного агентства, поэтому квартира меньше всего походила на жилую. Черные письменные столы, черные шкафы для бумаг, выгоревший ковролин, серые стены и оружейный сейф в углу. На одной из стен висела подробная карта города. Жилой была только дальняя комната, с раскладывающимся диваном и телевизором.

Все вокруг было покрыто толстым слоем пыли. Пахло деревом и древними кирпичами.

Иван прошелся по квартире, заглядывая в темные углы, словно боясь кого-то увидеть. Потом включил свет и рухнул в кресло. И тут же беззвучно выругался, потому что напротив кресла он увидел то, из-за чего пять лет сюда не заглядывал.

Вся стена напротив была плотно заклеена вырезками из документов, схемами, фотографиями свидетелей и подозреваемых. Они образовывали кластеры с аккуратно выписанными наверху названиями. Цветные нити соединяли все детали расследования между собой, а некоторые из них вели к центру, где висела черно-белая фотография его дочери.

Иван закрыл глаза.

***

Допрос 2. Полгода спустя

– Вернемся к личной трагедии Политова. Что вы о ней знаете?

– Почти ничего. Только общие сведения, которые нам сообщили после того, как… все началось. До этого вообще ничего не знал. Даже о том, что Мария Кудрявцева была его женой.

– Расскажите подробнее.

– Примерно пять лет назад Политов расследовал деятельность «Ордена Света», эдакой полурелигиозной, полумасонской секты. И случайно вышел на след некоего тайного сообщества, настолько хорошо законспирированного, что о нем не знали даже некоторые его члены. Их использовали втемную, а сами они думали, что работают на какого-то эксцентричного олигарха. Было известно, что в сообщество входит ряд местных предпринимателей и чиновников, но никакие фамилии не озвучивались. Цели тоже были неизвестны, и сперва Политов решил, что все это – модная игра в местечковое масонство. На эту мысль наталкивала конспирация и любовь к ритуалам. Перстни, гербы, плащи, маски и прочая собачья чушь. Но затем Политов узнал что-то такое, что поменяло его мнение. И он стал копать серьезнее.