Алексей Июнин - Человек-Черт

Люди с крестиком на груди вызывали у него самые негативные эмоции, сочетающие в себе ненависть, веселье, желание стебаться и острую потребность свернуть обладателю шею и долго глумиться над обезображенным трупом. На такие же эмоции его наводили и люди, проповедующие ислам и представители других конфессий. Поэтому ли он организовал это массовое сожжение ненавистной ему литературы? Отчего же тогда «чернорубашечники» откладывают в сторону издания от которых Жуя тошнит не менее, например книги по дьяволопоклонничеству? Была бы его воля, он швырнул бы в пламя и их.

Его охватывала паника, на полусогнутых ногах он принялся хаотично метаться в центре хороводов. Не глядя перед собой, он натыкался на людей, спотыкался об упавшие у огня иконы, обжигался о пламя, когда огонь лизал его шерсть в те моменты когда он неосторожно подбегал слишком близко. Может ему броситься в огонь? Даже если бы смелость позволила бы сделать это, он все равно не мог подойти к нему близко из-за большого количества в костре религиозных атрибутов, которые он ненавидел больше всего на свете, ощущая свою ненависть на физическом уровне. А прорываться наружу хороводных окружностей он не смог бы – люди крепко держались за руки.

Тогда он присел на широко расставленных копытцах, щелкнул хвостом и прыгнул. Со звуком натянутой струны он взметнулся на несколько метров ввысь и расставив лапы в стороны приземлился в сумраке ночного парка, куда почти не достигали рыжие всполохи кострища. Ничего себе? Он и не знал, что способен скакнуть как блоха! Он рассчитывал перепрыгнуть лишь через один ряд людей, а после попытаться перепрыгнуть через следующий, но в мгновение ока получилось так, что праздник остался за его спиной. Андрей услышал чей-то крик на французском и, не дожидаясь погони, вновь присел и оттолкнулся. Следующий лихой прыжок удалил его от народа еще метров на пятнадцать, а третий не удался – он зацепился за ветки ивы и упал на газон. Он вскочил с травы и затравленно обернувшись на удаленный разгул, юркнул в ближайшие кусты. От туда, прижимаясь к земле, он бросился наутек куда глаза глядели. Шабаш с кострищем остался позади, по выкрикам Жуй догадался, что кто-то побежал за ним, но быстрыми прыжками он совершенно спрятался с глаз долой, слившись с так любимой им тьмой. Искать и ловить его было так же безрезультативно, как мышь.

Вскоре он сообразил, что находится в Летнем Саду города Санкт-Петербурга. Летний Сад был красив и статен даже такой неприятной ночью как эта и его не могли испортить ни толпа ненавистников религий, ни всепожирающее пламя кострища, ни шмыгающий по кустам монстрик с рожками. Жуй искал выход, но, к сожалению не знал плана Летнего Сада и паника не позволяла ему сориентироваться, он бегал и прыгал между красивыми скульптурами, между фонарными столбами, между ухоженными деревьями и кустарниками, однажды с разгону плюхнулся в пруд и выскочил из него вереща подобно недорезанному поросенку. Андрей бежал наугад не разбирая дорожек и газонов, не представляя где выход и куда он помчится, когда выход все-таки найдется. Бегать можно было до потери сил, но что дальше? От себя не убежишь. И от будущего тоже, а будущее представлялось ему в самых инфернальных тонах.

Он не знал, что или кто может помочь ему справится с обрушившимся на него недугом, изуродовавшим его тело. К кому бежать? Какие таблетки глотать? От чего лечиться? Как много вопросов и ни одного ответа! Он разговаривал с главным психиатром Санкт-Петербурга, но задушевная беседа закончилась тем, что на одном из питерских стрипклубов теперь работает некий человек, выступающий под именем «герр Трясогузка». Господин Кауффман не помог Жую, как не может ему помочь ни один доктор, ни один профессор и ни один научный сотрудник, ибо в любом случае Жуй все испортит, осквернит и осрамит. Анализы сдавать не станет, лекарства он скормит кому-нибудь, прописанные процедуры проигнорирует, лечащих докторов сведет с пути истинного и с головой утопит во всевозможных грехах.

Охваченный паникой Жуй бросался то в одну сторону, то в другую, внезапно выбежал обратно к костру. Вновь убежал. Ему казалось, что он бегает по кругу или совершает броуновское движение в замкнутом пространстве, во всяком случае, ему то и дело попадались одни и те же скульптуры. Скульптура Беллона итальянского воятеля Тальяпьетра появлялся перед ним четыре раза, при том, что каждый раз Жуй убегал в разные стороны. Все чаще он натыкался на людей, расходящихся от праздника в поисках «почетного гостя». Иногда они вскрикивали и бросались за ним как за курицей, но Жуй мгновенно скрывался от преследователей. В конце концов он остановился. Точнее сказать – замедлил бег и, опустив плечи, поплелся, уныло смотря под ноги.