Герман Шендеров - Бездна твоих страхов

– Я знал, что с этим лесом не все чисто. Там что-то обитает. Что-то голодное, злое…

– Вы слышали когда-нибудь о подобном? – спросил Тимофей, беспокойно поглаживая кобуру.

– Слышал-не слышал… Всех баек на наслушаешься. Тайга огромная, а плотность населения тут – пол-процента на квадратный километр. Кто знает, что тут могло завестись? Или всегда жило, а мы вот, побеспокоили…

– И что делать будем? А если они все из лесу выйдут? – спросил Лешка, вынырнув, наконец, из своих мыслей.

Анатолий Валентинович подумал, а потом крякнул и стукнул себя по колену.

– На разведку пойдем. По направлению, откуда вышел этот… жмур. Нужно провести рекогносцировку, понять, насколько оно опасно и… сколько их таких еще там бродит. Вдруг их больше, чем наших восемьдесят шесть? Соберу тех, кто служил, раздам огнестрелы и…

– А что у нас по огнестрелам? – поинтересовался Тимоха.

– Негусто. Две берданки и один травмат. Нурлан, разреши-ка…

Казах послушно протянул свой ПМ офицеру запаса. Тот взвесил его в руке, оглядел присутствующих и заключил:

– Пойдем вчетвером. Возьму пару человек из вахтовиков – они ребята крепкие. Нурлан – пойдешь со мной.

– А я? – одновременно с обидой и ревностью спросил Тимоха.

– Ты за главного остаешься, вон, вместе с начальником поезда. Теперь единственный ствол у тебя. А ты, Алексей, – обратился Кузнецов к помощнику машиниста, – Размести девушку у вас в купе да проследи, чтоб ее накормили как следует.

Наконец, майор повернулся к Наде, присел перед ней на корточки, отложил пистолет и мягко взял за руку.

– А ты, милая, лежи, отдыхай, кушай сытно – тебе за двоих надо. И… лучше пока не рассказывай ничего о том, что видела. Особенно другим пассажирам. Нам же не нужна паника?

Надя кивнула. Руки у майора были твердые и узловатые, как коренья. И такие же холодные.

Тем временем работа над отсоединением неисправных вагонов шла полным ходом, несмотря на метель. Филипп Михалыч, войдя в раж, даже забыл про алкоголь и теперь вовсю командовал угрюмыми вахтовиками. Те валили лес, как заправские зеки, а после – остругивали бревна от веток и коры, делая одну сторону совсем плоской.

– Вот так, вот так! – подбадривал механик. – Теперь суй ее прям туда, меж колес. Да куда ж ты лезешь, зашибешься же!

Маша скучала в своем купе. Папа отказался идти в добровольцы и решил использовать эту длинную незапланированную остановку для очередного скандала с мамой. Выйдя из купе, чтобы «не травмировать психику детям», они ругались в тамбуре. До Маши доносились отдельные выкрики вроде «…надо было самолетом» и «…ненавидишь мою маму!»

Костя же – младший брат – пользуясь ситуацией увлеченно ковырялся в мамином планшете. Братику было всего шесть, и такие семейные сцены он воспринимал как что-то само собой разумеющееся. А вот Маша помнила родителей другими – любящими, веселыми, даже временами дурашливыми. Маша была достаточно взрослой, чтобы понимать: все это – лишь очередная ступенька на пути к темному подвалу, на двери которого написано «развод». Она часто думала, осталась бы она жить с матерью или с отцом. У мамы, с одной стороны, было бы уютнее и проще – папа совсем не умел вести быт. С другой стороны, выдерживать мамин характер, как это уже семнадцать лет делает папа, ей бы, наверное, не хватило самообладания.

Так Маша сидела у окна, водила пальцем по стеклу и хаотично переключала песни в плеере. Палец выводил какие-то линии, а после Маша дышала на стекло, и на нем проявлялся рисунок – котенок, цветочек, сердечко, логотип любимой группы. Вот очередная «хартограмма» проявилась на стекле, окруженная конденсатом Машиного дыхания. А когда тот испарился, девочка закричала, что есть мочи:

– Мама-папа! Там, в лесу! Вон, смотрите!

Родители вбежали в купе, забыв про свои свары; Костя не понял, что произошло и на всякий случай заплакал, а Маша тыкала пальцем в стекло и повторяла:

– Вот же! Вот! Они были здесь!

– Кто, детка? Кто? – недоуменно спрашивали родители, мучительно вглядываясь в просветы меж деревьями.

– Были! Только что были здесь!

– Так, ну-ка! – мама прикоснулась губами ко лбу дочери. – Может, у тебя температура? Пройдусь по вагону, спрошу, может, у кого-то есть аспирин.

– Я их видела, ма!

– А я тебе говорила, Сереж, не надо было ее водить на тот фильм…

– У него рейтинг шестнадцать плюс! Да и причем тут…

– Вот так всегда! Ты наворотишь, а я разгребаю.

– Что, опять? Опять я виноват?