Герман Шендеров - Бездна твоих страхов

Когда, наконец, Анатолий Валентинович решил, что людей собралось достаточно, он взгромоздился на заблаговременно расчищенный пень и толкнул речь следующего содержания:

– Товарищи пассажиры. Как вы видите, с составом произошла внештатная ситуация. Мы в некоторой степени тут… застряли. Связь со станционными диспетчерами ввиду непредвиденных обстоятельств стала невозможна. Часть вагонов окончательно вышла из строя и неспособна продолжить движение.

– Так отцепить их и дело с концом! – крикнул кто-то из толпы.

– Да, именно так! – поддержал Анатолий Валентинович. – Отцепить! И наш высококлассный инженер – Филипп Михайлович… Как вас по фамилии?

– Титяпкин, – выдавил ошалевший механик. Еще никогда на него не было обращено столько глаз.

– Филипп Михайлович Титяпкин проинструктирует добровольцев, как это осуществить. Работа предстоит нелегкая – нужно будет свалить несколько стволов, вырубить на них полозья и при помощи коллективного труда привести, наконец, наш поезд в движение!

Толпа сразу поскучнела, многие даже решили по-тихому свалить от греха подальше. Майор, заметив это, поспешил добавить:

– Добровольцам в благодарность за помощь в спасении состава от Амурской области и лично от депутата заксобрания Георгия Андреевича Пилипенко будет выплачена премия в размере пятидесяти тысяч рублей! – тяжелая рука хлопнула по плечу скривившегося в неестественной улыбке депутата. – Всех добровольцев прошу записываться у самого Георгия Андреевича.

Толпа одобрительно загудела, вахтовики тут же протиснулись вперед, образовали нестройную очередь, хищно нацелившись на депутата.

– К сожалению, инструментов на всех не хватит, поэтому мы будем способны принять ограниченное число желающих. Однако, – поднял палец вверх офицер, – При наличии собственного инструмента вы будете зачислены сверх норматива.

Тут же зашевелились мужички в дальних рядах – из тех, кто не успел выстроиться за вахтовиками.

– У меня топор есть! – кричал какой-то заросший бородач.

– А у меня шуруповерт! Новый!

Желающих помогать в деле отцепления пострадавших вагонов все прибавлялось. Офицер удовлетворенно кивнул, прочистил горло и продолжил:

– Также РЖД и лично директор вагона-ресторана бесплатно предоставит каждому пассажиру стандартный паек.

– А водка входит? – крикнули из толпы.

– К сожалению, сто грамм фронтовых гражданским, да еще и в мирное время, не положены, – отшутился майор, после чего посерьезнел. – Несмотря на чрезвычайные обстоятельства, мы должны вести себя цивилизованно, соблюдать законы, а также некоторое количество простых правил. Первое – в лес ходить запрещено. Если вы там замерзнете или потеряетесь – искать вас никто не будет. Второе – если у кого-то из пассажиров есть огнестрельное или травматическое оружие – его нужно сдать нашим блюстителям закона, Тимофею и Нурлану, разумеется, под расписку. Если спустя час оружие не будет сдано, его хранение будет считаться преступлением, а утаивший будет наказан по всей строгости. И последнее – если вдруг за время нашего пребывания на этом перегоне вы заметите что-то странное, необычное и пугающее – обращайтесь лично ко мне. В любое время.

– Что-то вроде пропавших трупов? – ехидно спросила цыганка.

– Да, что-то вроде, – не изменившись в лице ответил майор.

Майор Кузнецов как-то очень быстро и ловко перенял на себя командование поездом. Лешка, не сильно-то рвавшийся в начальники, с удовольствием передал бразды правления в руки офицера в запасе, а Тимофей так и вовсе заглядывал майору в рот после спасения от ливерного пирожка. Нурлан, как и всегда, следовал за другом безмолвной и раскосой тенью.

Механик Михалыч, опрокинув еще стакан водки, раздухарился и, войдя в раж, вовсю командовал группкой угрюмых вахтовиков, раздавал инструмент и объяснял, размахивая руками:

– Мы их на полозьях – ррраз и набок. Потом локомотив на тросе подтащим, и погнали наших городских…

Депутат, конечно, посокрушался относительно обещанной майором премии, но здраво рассудил, что снявши голову по волосам не плачут. Заперевшись в своем купе вместе с помощником, он пил из горла дорогой ирландский виски, предназначенный в подарок мэру Благовещенска.

Андрей Палыч тоже оплакивал потери, обнимаясь с бутылкой двенадцатилетнего коньяка из заначки. Пайки собирали хоть и скромные – чтобы хватило всем – но увесистые, и каждый директор вагона-ресторана провожал печальным взглядом.