Кэт Уинтерс - Во власти черных птиц

– Нет, этому никогда не бывать. – Миссис Эмберс улыбалась, но ее карие глаза увлажнились. – Мои мальчики – полные противоположности друг другу. Каждая их встреча напоминает извержение вулкана.

Мне не сиделось на месте. Я должна была найти Стивена.

– Миссис Эмберс, вы позволите воспользоваться вашей ванной комнатой?

– Разумеется. Проходи мимо лестницы, первая дверь справа перед кабинетом.

– И сними свои дурацкие очки, – произнесла тетя Эва, потянув за кожаный ремешок моих летных очков.

Миссис Эмберс усмехнулась.

– Я обратила внимание на эти очки. Помню, в детстве, Мэри Шелли, ты всегда носила с собой какую-нибудь новую штуковину.

– Я купила их ей вчера на Либерти-Лоун-драйв. – Тетя Эва кивнула в мою сторону. – Какой-то торговец с желтыми, как у мула, зубами пытался убедить ее, что в них она сможет видеть будущее, и мне кажется, она ему почти верит.

– Надеюсь, что они будут моим счастливым талисманом. – Я встала с грацией человека, пытающегося отстоять право на собственное мнение. – Ты же знаешь, что мне всегда нравились летные очки.

– Но незачем носить их, не снимая, – вздохнула тетя. – Парни посматривали на нее с удивлением, когда она ходила в них по парку Хортон-Плаза. Видели бы вы выражение их лиц!

– На Либерти-Лоун-драйв я не пыталась произвести впечатление на мальчиков. – Я крепко стиснула спинку своего стула. – Мне просто очень хотелось увидеть, есть ли в моем будущем что-нибудь, кроме войны. Спасибо за чай, миссис Эмберс.

– На здоровье, дорогая.

Удаляясь вглубь дома, я слышала, как тетя Эва объясняет мой интерес к летным очкам, электричеству, анатомии и технике, как будто я какой-то странный экземпляр – редкостная самка scientificus североамериканская.

– Я не знаю, помните ли вы, но моя старшая сестра, ее мать, была врачом, – тихо произнесла она, видимо считая, что я ее не слышу. – Мэри Шелли, похоже, канализирует любовь Амелии к исследованиям и технологиям. Эта девочка ко всему относится с интересом и очень своенравна.

Темные панели с витиеватыми древесными узорами покрывали все стены, пол и потолок в вестибюле дома Эмберсов – огромном помещении, похожем на трюм корабля. Над головой висела медная лампа. Я не удивилась бы, если бы пол под ногами закачался, как на волнах.

Я прошла по доскам пола под тиканье огромных старинных часов, висевших под потолком в противоположном конце вестибюля. Замедлив шаг, я надела очки и с любопытством подошла к часам. Минутная стрелка призрачным пальцем тянулась к двенадцати на циферблате в виде луны с глазами, ртом и похожими на оспины кратерами. Внутри скрежетали металлические шестеренки – все эти блестящие детали, благодаря идеально точному совмещению которых эта штуковина работала. Маятник раскачивался вперед-назад, вперед-назад, гипнотизируя меня поблескивающей медью.

– Парни, которые поглядывали на тебя с удивлением, не ценят оригинальность.

От неожиданности я отскочила назад.

Сквозь линзы очков я увидела красивого юношу, похожего на повзрослевшего Стивена, которого я помнила, с темно-каштановыми волосами и глубокими темными глазами, устремленными на меня с любопытством. Он сидел внизу лестницы с книгой в руке, вытянув перед собой ногу. На рукаве белой рубашки была черная траурная повязка. На шее был серый шелковый галстук, который придавал юноше гораздо более взрослый и благородный вид по сравнению с другом моего детства из Портленда.

У меня даже дух захватило.

– Тот Стивен Эмберс, которого я когда-то знала, не увлекался подслушиванием.

– Тебя действительно кто-то попытался убедить, что в этих очках ты сможешь увидеть будущее? – спросил он.

– Да.

– И что ты увидела?

– Всего лишь человека, который прячется в глубине дома, вместо того чтобы выйти к другу, которого он не видел тысячу лет.

Он улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка, о которой я совсем забыла.

Я улыбнулась и опустила очки под подбородок.

– Ты перестал вести себя как джентльмен, Стивен. Я помню, как ты вскакивал, стоило кому-то из дам войти в комнату.

– Я просто потрясен тем, что ты теперь тоже леди. – Он оглядел меня с ног до головы. – Ты была такой маленькой и тощей.

– А ты ходил в шортах, подчеркивавших твои острые коленки и сползшие носки. И еще у тебя вечно висел через плечо старый потертый рюкзак с фотокамерой.

Он расхохотался.

– У меня все еще есть этот рюкзак.

– Что ж, рада слышать, что не все изменилось. – Я подошла ближе, чувствуя, что мое сердце бьется вдвое чаще обычного. Щеки горели, как в лихорадке. – Почему ты здесь прячешься, вместо того чтобы выйти ко мне?