Так размышлял старый мастер, пока трудился над туловищем. И этот процесс был не менее трудоемким, потому как внутренняя начинка была сродни сверхточному механизму часов, со всеми его шестеренками, камнями, пружинами, и даже вилками.
Как поступить, – думал он, – ведь в данном случае, моя кукла не будет в качестве украшения мирно стоять на полке, где ее не достанут проклятые дети, а будет интенсивно ими использоваться. Дети жестоки. В своих играх они с легкостью переходят ту грань, которую взрослые называют насилием. Отломать руку, или уронить куклу на пол, чтоб посмотреть, а не отвалился ли у нее фарфоровый носик, дело привычное.
Закручивая очередной винтик, гер Страубе обомлел, а потом просиял. Ему в голову пришла ошеломительная идея. Что будет, если вместо фарфора сделать куклу из…
Володя взбежал по лестнице и, очутившись рядом с знакомой дверью, замер, с трудом сдерживая дыхание. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. И то вряд ли было одышкой. Скорее – страхом от неизвестности. Там, за дверью, его могло ожидать все, что угодно. Но лучше бы, чтобы супруга была одна. В это время она обычно только готовилась идти на работу, и Данилов рассчитывал застать ее дома.
Ах, как бы хотелось, чтобы вчерашнее происшествие оказалось неправдой. Вот сейчас он снова отворит дверь ключом, и Светлана встретит его на пороге, и улыбнется ласково, и обнимет. Как раньше, как тысячу раз до этого… Но вешалка в прихожей оказалась пуста.
Не снимая кроссовок, Данилов прошел в гостиную. В ней кавардак. Впрочем, как и везде. На кухне, во второй комнате, в туалете, – повсюду в беспорядке валялись осколки его прежней никчемной жизни. Оборванные шторы; горшки с цветами, разбитые в дребезги; перевернутые стулья; разбросанные книги; сорванные со стен и растоптанные фотографии; хрустящие под ногами осколки посуды. А еще ему на глаза попалась желтая кофточка, которую он подарил Свете, когда они только встречались. Разоренное войною гнездо.
Перевернув стул, Данилов сел на него посреди комнаты, и закурил. А чего он мог ожидать? Торжественной встречи с цветами? Нет, в том мире, где он живет, чудес не бывает.
Неожиданно зазвонил телефон. Данилов кое-как отыскал его среди кучи разбитого хлама. Его грязно-белый пластмассовый корпус был еще цел, хотя сам звонок уже отдавал хрипотцою.
– Да, – сказал в трубку Данилов.
Тихо сказал, будто бы находился сейчас в чужой незнакомой квартире.
– Володя?! – раздался сквозь треск помех голос.
– Стас, – констатировал он.
– Куда ты пропал, черт побери!?
– Ближе к теме!
Данилову совсем не хотелось пересказывать Стасу все то, что произошло с ним за последние сутки.
– Дело Подольского я забираю себе… Ты понял меня?
Данилов лишь фыркнул.
– Неудивительно.
– И вообще, нам надо как-нибудь встретиться, и обсудить кое-что, касаемо фирмы. Думаю, нам надо расстаться.
– Я понял, – ответил Данилов, все так же негромко.
– Что? я не расслышал?
Опять помехи и треск.
– Хорошо!
Движением руки Данилов разбил пластмассового негодяя об стенку. Затем вскочил, и заметался по комнате, круша и распинывая по углам все, что еще осталось нетронутым.
– Мразь! Какая ты мразь! – закричал он в злобе, намереваясь покинуть квартиру.
И только тут узрел на входной двери приколотую ножом записку. На измятом тетрадном листе значилось страшное в своей простоте слово: « Р А З В О Д!!! ».
*
Данилов гнал с дальним светом по разделительной полосе. Напролом, вдавив педаль до отказа. Встречные авто шарахались в рассыпную, и жались к обочине. Фонари по бокам тротуаров мелькали с бешеной скоростью. Он смотрел на дорогу остекленевшим взглядом, и не видел ее. Пальцы, до боли в костяшках, сжимали руль. Его ослепил яркими фарами встречный КамАЗ.
– Все, – подумал Данилов, и резко затормозил.
Авто занесло, и закрутило волчком на мокрой поверхности. Он сжался в комок, ожидая удара. Странно, но в предвкушении смерти, ни одна из картинок из прошлой жизни не промелькнула перед глазами. Возможно, ему будет больно, но потом – все закончится. И пустота.
Бах!!!
Мерседес влетел правым боком между передним и задним мостом КамАЗа, и несущийся на полной скорости грузовик проехался по его средней части всеми своими колесами. Превращая элитную иномарку в стоптанный тапочек, большегруз лишь подпрыгнул на нем слегка, после чего стал прерывисто притормаживать.
– Эй, парень! – какой-то мужик тряс лежащего на асфальте Данилова, – Ты живой!?
Читать дальше