Константин Шахматов - Последняя кукла Питера Страубе. Мрачная сказка на грани фантастики

– Что ты! Что ты! – воскликнул гость, вдыхая пряные ароматы, – Ты еще полон сил и энергии. Я твердо уверен в этом. И точно так же я знаю, что их достаточно, чтобы смастерить для меня самую лучшую из всех твоих механических кукол!

– Луч-шу-ю! – произнес по слогам Людвиг, – И самую, что ни на есть волшебную.

Старый мастер устало вздохнул.

– Ну, да, только волшебство и поможет.

Теперь вздохнул посетитель.

– Я знаю твое умение, Питер. И хорошо помню, что когда заказывал для заведений досуга два десятка сих прелестных штуковин, ты пел мне точно такие же песенки о старческой немощи и болячках. Вспомни, я заказал тебе еще десять, и ты вовремя справился с таким серьезным заказом. Подозреваю, что все зависит от предложенной суммы.

– Ах, что ты! – воскликнул старик, – Деньги не имеют значения. Да в нашей свободной республике их и потратить-то не где!

– Тогда, что?

– Душевные силы, мой друг. Их так мало осталось, что я вполне обосновано опасаюсь…

Старик, не договорив, отвернулся, дабы подбросить в топку полено. Добавив дров, повернулся обратно, и уставился подслеповатыми глазками на округлого господина. В линзах его очков играли отблески пламени.

– Чего? Объясни.

Гость спокойно отпил теплого глёга, и облизал сладкие губы.

– Как думаешь, – спросил Питер, – чем настоящий мастер отличается от рядового ремесленника? Исключительно тем, что его изделия получаются лучше? Нет, он ежедневно и по чуть-чуть вкладывает в каждое свое произведение душу. Это как сделка с нечистым, а посему – своего рода проклятье. С каждым разом тебя становится все меньше и меньше. Боюсь, как бы совсем не осталось. Да-да! Чтобы добиться признания, приходится чего-то лишиться. Лично я, за право заниматься любимым делом, расплатился семейным благополучием, а после – здоровьем… И вот еще что я скажу: признайся, ты и сам платишь. Тебе не страшно?

Людвиг заерзал на стуле. То ли ему стало жарко от выпитого вина, то ли он слишком близко сидел к растопленному очагу… Он провел ладонью по лысому черепу, стирая капельки пота; задержался пухлыми пальцами на подбородке, тщательно выбритому; потом ответил, тихо и вкрадчиво.

– Понимаешь, старик, ты по-своему прав. И прав так же в том, что за каждую победу я исправно плачу. Например, в тот год, когда я водрузил над Шлезвигским замком знамя победы, я потерял любимую Грету. Она умерла, едва подарив мне наследника. Еще через год, когда мы бились с армией короля Фердинанда, я потерял правую руку, – Людвиг грохнул поверх стола обтянутый воловьей кожей протез, – Ее отрубил вместе с саблей, во время решающего сражения, грязный королевский наемник. Помнишь такое?

Людвиг поднял лапу, и помахал ею перед носом старого Питера. – Ты сам делал мне этот протез. Он до сих пор действует.

Гость обхватил механическими пальцами кружку с остывающим глёгом, и раздавил ее как скорлупу земляного ореха.

– Ну а теперь, – продолжил Людвиг, смахнув с лица красную капельку, – когда все, кажется, хорошо, а наша республика не испытывает каких-то особенных затруднений, мой сын Клаус страдает от чудовищной невротической человекобоязни.

Мастер Страубе выпрямился, и седые брови на морщинистом лбу заняли самое верхнее положение. Прожив три четверти века, он впервые услышал такое странное слово: «нев-ро-ти-чес-кой».

– Да-да, – подтвердил Людвиг, – и мне стоит огромных усилий, чтобы домашние учителя или доктор, пользующий его, качественно выполняли работу. А мне нужен здоровый приемник, понимаешь, старик? Без всяких заскоков и странностей. Иначе, для чего я все это построил?!

Людвиг взмахнул руками, пытаясь объять необъятное, и края салопа отчаянно колыхнулись, делая его похожим на толстого черного ворона.

Господа замолчали на пару минут, после чего странный гость резюмировал.

– В общем так. Я думаю, ты меня понял. Моему сыну срочно нужна девочка-кукла. Подросток, лет тринадцати или четырнадцати. Для начала, для дружеского общения. Делай что хочешь, но через месяц она должна быть.

– Какие-то особые пожелания?

Старый мастер изменился в лице. Выражение удивления и сострадания уступило место печали и обреченности.

– В меру умна, естественно симпатична, – гость поднял палец вверх, – и как можно ближе к человеческому оригиналу.

Округлый приблизился к старику, и резко понизил голос.

– Да-да. Прогресс не стоит на месте, и надо следовать последним веяниям моды. А вдруг, она не понравится мальчику, что мне с ней делать?