– Долбоёбы! – горько усмехнулась Анюта, – Я все расскажу, но чуточку позже. Теперь поедем обратно?
Данилов кивнул.
– Ну, поехали.
Анна приблизила к Данилову свое красивое, с изысканным макияжем лицо и, в качестве благодарности, поцеловала в пересохшие губы.
*
На трассе их уже ждали. Еще два Мерседеса. Такие же черные, с затемненными стеклами.
– Это мои, – сказала Анна Андреевна, – Они всегда должны меня охранять.
– Они за нами следили?
– Не волнуйся. Только из далека.
При этих словах, из первого Мерса вышел здоровенный бугай, а еще один появился из следующего.
– Ну, мне пора, – Аня взяла Данилова за руку.
Данилов заискивающе улыбнулся.
– Может, до дому подкинешь?
– Сам доедешь, – Аня кивнула на толстый кожаный руль, – Пользуйся. Можешь считать это авансом.
– Но-о-о, – Данилов не нашел что ответить.
– Завтра увидимся.
Аня достала из сумочки свой мобильный, и переложила в бардачок Мерина.
– Я тебе позвоню, скажу адрес.
Девушка выпорхнула из машины, и поспешила к поджидавшей ее охране. Первый бугай услужливо распахнул перед ней дверцу, второй же, все это время, пристально разглядывал оторопевшего Данилова, словно фотографируя. Девушка махнула из-за спины охранника ручкой, и скрылась в темном чреве роскошного автомобиля. Аккуратно захлопнув дверь, верзила пошел на место водителя, демонстративно придерживая кобуру пистолета под пиджаком.
Две черных блестящих на апрельском солнце авто, с пробуксовкой и визгом рванули «с места в карьер». Данилов долго смотрел им вслед, пока те совсем не исчезли.
О старом мастере, жителях Рюгге, и отблесках революции
В каморке мастера Страубе было тепло и уютно. Потрескивал сухими дровами старинный камин, такой же старый и почерневший, как сам Питер; клубился на огне закипающий чайник. Пахло казеиновым клеем, сосновой стружкой, и еще бог знает чем. Впрочем, пахло до того хорошо и приятно, что всякий, кто бы не зашел в сию ненастную пору, а октябрь в этом году выдался на редкость холодным и омерзительным, наверняка засиделся бы там, и очень надолго.
Да, Питер Страубе слыл воистину гостеприимным хозяином. Все посетители его мастерской, в купе с небольшим магазинчиком, решительно таяли от его приятного обхождения. И если ничего не покупали у мастера, то не уходили от старого Питера без подарка. Пусть маленького, но до того, опять же, приятного и запоминающегося, что у всякого обделенного золотым талером обывателя, возникало желание прийти к нему снова. Ведь не все же его чудеса стоили баснословных денег. Бывали дни, особенно перед длинными праздниками, когда мастер отдавал их, практически, за бесплатно.
И чем же занимался добрейший мастер Питер Е. Страубе, – как значилось на висящей над входом в каморку латунной табличке? Он дарил людям радость. И эта радость была особого рода: от сущих безделиц, до больших, в рост человеческий, кукол.
В те времена в землях Остландии и славного города Рюгге существовала странная мода, – в часы досуга предаваться необъяснимым с физиологической точки зрения, развлечениям. Люди садились, и играли в куклы! У детей были свои игрушки, у взрослых – свои. Причем, такие замечательные, что с ними можно было не только премило беседовать или пить воображаемый чай, но кое-что и еще. И мода сия объяснялась наличием у жителей города большого количества свободного времени. И хотя появилось оно неожиданно, можно сказать, как ноябрьский снег на голову, но продолжалось уже довольно долгое время. Лет десять, а то и двенадцать, не менее.
А чем обусловлено появление такового, так это произошедшей ни с того ни с сего революции. Правящая верхушка, во главе с наместником герцогом, была смещена кучкой дерзких бунтовщиков, чтобы на его место установить выборные советы. Так как построить новое, самостоятельное от короля государство в отдельно взятом герцогстве, практически невозможно, а если и возможно, то черт его знает как, то мероприятия по выборам в новый муниципалитет растянулись на добрых полгода. Нельзя сказать, что среди жителей города Рюгге не нашлось хотя бы десятка порядочных во всех отношениях граждан, но сколотить из них комитет управления оказалось не такой уж простой задачей. Старые чиновники, из поколения в поколения передающие по наследству свои посты, а также знания, привилегии, и определенные навыки, были целенаправленно ликвидированы. Ремесленники и торговцы, составлявшие большую часть населения, мало подходили для этого, потому как всю свою нелегкую трудовую жизнь привыкли мыслить другими, в отличие от чиновников, категориями.
Читать дальше