Алена Оленина - Наследство

– Добрый день, – весело приветствовал хозяек гость. – Чудесный летний дождик, не правда ли? Боюсь, он слегка промочил меня и мои вещи.

Викарий положил на кресло рядом с камином огромную папку.

– Чудесный дождик? – с недоумением повторила миссис Симмонс и опустила на стол чашку. – Вы шутите, мистер Хоуз? Это же настоящий ливень!

– Ах, простите, миссис Симмонс, – лучезарно улыбнулся викарий. – Я всё время забываю, что вы южанки. Там, наверное, намного теплее, чем тут, у нас?

– Конечно, – подтвердила миссис Симмонс и обратилась к дочери:

– Лиз, дорогая, похозяйничай. Налей мистеру Хоузу чаю. Представляете, дорогой мистер Хоуз, мы еле-еле уговорили экономку распорядиться затопить камин! Она заявила, что летом здесь никто не топит, ещё спорила и огрызалась!

– Ничего, ничего, миссис Симмонс, – весело сказал викарий, присаживаясь к столу. – Я к вам с хорошими вестями. Я нашёл вам новую экономку. А по поводу миссис Робинс, к сожалению, не могу с вами не согласиться. У неё, скажем так, достаточно сложный характер. Она одна из немногих моих прихожан с кем мне не удалось наладить взаимопонимание. К моему глубочайшему сожалению.

Во время чаепития викарий больше говорил, чем пил чай. Заодно успел сделать комплимент Лиз:

– Мисс Симмонс, я оценил ваши старания по расчистке клумбы. В одиночку проделать такую работу! Похвально такое трудолюбие у молодой леди.

Лиз мило покраснела от смущения:

– Мне помогали. Да и работа далеко не окончена.

– Ничего, ничего. С вашим энтузиазмом вы скоро превратите этот заброшенный и заросший лес в настоящий парк. Кстати, когда закончите, вам понадобятся цветы для посадки. Моя жена с радостью поделится с вами, у неё целая коллекция прекрасных лилий.

– Вы очень добры, но нам неудобно доставлять вам беспокойство, – сказала польщённая Лиз.

– Никакого беспокойства, что вы, – добродушно улыбнулся викарий. – Наши дамы рады будут поделиться своими сортами. И, что греха таить, даже и похвастаться. Самая замечательная коллекция роз, к примеру, у мисс Уилсон. А лучшие первоцветы у миссис Хантер. И, получив эти, в высшей степени замечательные цветы, вы сможете, в некотором роде, возродить былое величие этого поместья.

– Даже не знаю, – вздохнула миссис Симмонс. – Хватит ли нам с Лиз сил и средств привести всё это хозяйство в порядок! В этом доме ремонт не делали лет сто, не меньше.

– Матушка, вы преувеличиваете, – улыбнулась Лиз.

– Вовсе нет, – вмешался викарий, поставив на стол недопитую чашку. – До вашего дядюшки здесь жила миссис Клементина Спенсер. Она давно овдовела, пережила всех своих детей и рассорилась с родственниками. Жила замкнуто и почти никого не принимала. Как рассказывал мой предшественник, преподобный Эдвардс, он часто уговаривал её хоть немного привести хозяйство в порядок, ведь раньше это было одно из самых красивых поместий нашей округи! А она вечно жаловалась на плохое здоровье и нехватку денег. Однажды преподобный Эдвардс не выдержал и прямо сказал ей всё, что об этом думает. Он сказал, что если бы миссис Спенсер не тратила столько денег на шарлатанов, то смогла бы с лёгкостью отстроить поместье заново. И заодно, занявшись делом, забыла бы о болезнях.

– Так и сказал? – пряча улыбку, переспросила миссис Симмонс.

– Так и сказал, – кивнул викарий и допил чай. – Он, конечно, потом пожалел о своей горячности, но было уже поздно. Они в тот раз крепко поссорились и уже больше не наладили отношения. А миссис Спенсер с тех пор только и занималась, что своими нервами.

– Боюсь, что это не пошло на пользу хозяйству, – вздохнула миссис Симмонс.

– Именно, – кивнул викарий. – А ведь как здесь было красиво когда-то! Я это видел только на старых картинах. Кстати, одна из них висит у вас в библиотеке.

– Неужели? – удивилась Лиз. – А я думала, что это какой-то королевский дворец.

– Нет-нет, – поспешил её разуверить викарий. – Это вид фасада вашего дома. Таких картин, к счастью, сохранилось много. Да я вам сейчас их покажу.

Викарий быстро поднялся, взял с кресла свою папку и раскрыл её перед дамами.

– Вот, смотрите. Здесь рисунки, гравюры, всё, что собрал преподобный Эдвардс об этом поместье. Он очень хотел, чтобы хозяева вернули ему прежний блеск. Увы, не вышло.

Мать и дочь с интересом разглядывали содержимое папки.

– Вот эта гравюра – вид на старый пруд. Это теперь он весь зарос осокой. А раньше был очень живописный, жаль, я его таким уже не застал, – сказал викарий.