Дженнифер МакМахон - Вам меня не испугать

– Копы ни хрена не сделают, – говорила Тара, когда Реджи вернулась в гостиную. – Прости, Редж, но ты знаешь, что это правда. Если мы хотим найти твою маму, нам придется делать это самостоятельно.

– Ты права, – сказала Реджи, стараясь проглотить комок в горле. – Но как мы собираемся это сделать?

Она посмотрела на английскую булавку и ощутила покалывание на коже, как будто тело просило ее взять булавку и открыть острие.

– Нам нужно обойти все известные места, где она часто бывала. Мы пойдем в театр, где она репетировала, и найдем ее друзей и знакомых. Кто-то должен был видеть ее. Кто-то должен знать того типа, за которого она собиралась выйти замуж.

– Думаешь, мой отец и другие полицейские уже не пробовали это сделать? – спросил Чарли.

– Само собой, но прикинь, кому хочется беседовать с копами? Ты – дочь Веры. Ее друзья будут говорить с тобой. Я просто уверена, что будут. – Глаза Тары ярко блестели. Она перевернула амулет в виде песочных часов, висевший у нее на шее. – Твоя мать заслуживает наших усилий, Редж. Как и другие жертвы: Андреа, Энн, Кэндис…

Тара запустила руку в карман и что-то нащупала. Может, она по-прежнему носит с собой кукольную туфельку? Или добыла что-то новое – маленькую безделушку, подобранную в квартире Энн?

Реджи немного пугало, с какой страстью Тара относилась к происходящему. Но в глубине души она считала, что Тара права: полицейские никогда не поймают убийцу. Они трижды испытали свои силы, и все три раза закончились провалом. На этот раз будет по-другому. Теперь на кону стояла жизнь матери.

– Я не знаю, как называется театр, он находится в Нью-Хэйвене, но у режиссера есть прозвище – Кролик. Он живет где-то рядом. Иногда они уезжают оттуда в бары на Эйрпорт-роуд. У моей мамы в сумочке всегда полно бумажных спичек из этих мест, вроде «Взлетной полосы» или бара Рейбена.

Тара кивнула.

– Тогда мы начнем оттуда.

После опознания руки Веры Дюфрен полицейские стали допрашивать ее друзей и знакомых, как бывших, так и нынешних. Их внимание сразу же сосредоточилось на сорокашестилетнем Джеймсе Яковиче, который был одним из ее временных любовников. Он также оказался мелким торговцем наркотиками, известным под прозвищем Кролик.

Недавно Якович освободился из тюрьмы, где отбывал двухлетний срок за продажу порции кокаина офицеру из отдела полиции по борьбе с наркотиками, работавшему под прикрытием. За примерное поведение Якович освободился досрочно при условии регулярно отмечаться в полиции и участвовать в программе наркологической помощи.

Двадцать первого июня, на следующий день после того, как рука Веры была обнаружена на крыльце полицейского участка, Якович был задержан и обвинен в управлении автомобилем в состоянии опьянения или наркотической интоксикации, что, по условиям его освобождения, однозначно служило обратным билетом в тюрьму. Якович водил светло-коричневый автомобиль «шевроле-импала» с разбитой задней фарой, точно такой же, какой был описан дочерью Веры Дюфрен, которая дала свидетельские показания о дне исчезновения ее матери. Схожий автомобиль был также описан коллегами Кэндис Жаке.

Полицейские задержали Яковича на сутки и подвергли допросу. В конце концов они не смогли найти веских улик, связывавших его с преступлениями Нептуна.

«У меня есть алиби, – заявил Якович, когда я в июле пришла для беседы с ним в исправительное учреждение Вест-Хиллс. Он был высоким, худым мужчиной с водянистыми карими глазами и заметно нервничал при разговоре. – В тот вечер, когда забрали Веру, я, по судебному предписанию, находился на заседании Общества анонимных наркоманов, а после этого проводил время в обществе моего поручителя. Видите ли, я находился не в лучшем состоянии, поэтому он разрешил мне переночевать у себя на диване».

А как насчет Кэндис Жаке, Энн Стикни и Андреа Макферлин? Он имел с ними какие-либо контакты?

«Все, что мне известно об этих женщинах, я прочитал в газетах. Никогда не встречался ни с кем из них».

Реджи лежала на спине в темной и душной пещере. Ее руки и ноги были связаны. Где-то звенел звонок: сначала тихо, потом все громче и пронзительнее, как сигнал на железнодорожном переезде, предупреждающий о приближении поезда.