Евгения Леви - Чужие сны - Упырь

Девушка бьется в конвульсиях, жизнь красной жидкостью вытекает из её вен мне в губы. Вкусная. Я осторожно кладу мертвое тело на асфальт, рука путается в её длинных русых волосах.

Приподнимаюсь над ней. Её тело освещает только тусклый фонарь. Красива, если бы не разодранная мною шея, она была бы похожа на сломанную куклу. Ей не повезло попасться мне, когда я был голоден.

Но это не Она.

Запах Её , такой манящий, что кружится голова. Оглядываюсь. Она уже близко, с каждой ночью моих поисков я все ближе к тому, чтобы найти Её.

Иду по длинной арке из двора, каждый мог шаг отскакивает эхом от бетонных стен вокруг. Также я и услышал девушку с длинными волосами. У нее были громкие каблуки и высокая тень, за которой она не заметила меня.

На выходе из арки натыкаюсь на мужчину, он толкает меня вбок и извиняется. Заходит в арку. Слышу шорох, а затем крик. Плевать.

Если он попробует остановить меня, прикончу. Пить не буду. Не люблю пить мужчин.

Что—то внутри неприятно дергает. Но любое чувство в мертвом сердце кажется прекрасным. Даже если это будет адская боль я готов принять её. Это лучше, чем привычная веками пустота.

Я вижу дом, такой же, как и все вокруг, невысокий, убогий, серый. Но он отличается от других. Я понимаю, что это Её дом. Я никогда не видел Её. Не знаю имени.

Но я нашёл.

Этим же нутром осознаю, что скоро рассвет. Ухожу в логово, но понимаю, что следующей ночью я полакомлюсь уже Её .

Меня выдергивает ото сна будильник. Я сажусь на кровати и хватаюсь за голову.

Какие же ужасные стали сниться сны. Каждую ночь я кого—то преследую, убиваю. Пью кровь, когда не хватает времени, а когда хватает – пожираю плоть. Настолько ярко, что я чувствую, как кожа застревает в зубах. Мерзость.

Заливаю много зубной пасты на щетку, и тру ей язык высунув его перед зеркалом. Мятный вкус обжигает язык, но только так можно избавиться от металлического привкуса во рту.

Безумие какое—то.

Недовольно смотрю на часы, до концерта осталось всего—то двенадцать часов. Надо готовиться.

***

Встречаюсь с Ирой днём. Солнечный свет радует глаз после того, как начались эти дурацкие сны, вечер стал для меня мерзким, будто бы действительно в каждой тени пряталась кровожадная тварь.

Днем, солнце будто защищает нас от всего зла, о котором лучше не знать.

Ира бежит ко мне как ребенок, через всю улицу, и её волосы на свету кажутся медными.

Она мокро целует мои губы, и я чувствую запах вишни от её помады. У нее светлое, почти белое лицо и алая помада сильно выделяется на нём. Но это не выглядит пошло, в Ире вообще нет пошлости, даже когда она раздета.

Мы идем вдоль улиц, она щебечет, о чем—то своём, а я лишь слушаю музыку её голоса. Нежного и высокого одновременно. Я и познакомился с ней, когда она пробовалась на бэк—вокалистку.

То, что она симпатичная меня не сильно привлекло. Среди фанаток нашей рок—группы были очень красивые девочки, и часто в полном обмундирований – губки бантиком, ротик приоткрыт, юбочки коротенькие.

Не думаю, что кому—то из них мог нравиться древнеславянский рок, как мы называем свой жанр. И я уверен, что большую часть наших песен эти «фанатки» просто не понимали. Но изображали экстаз.

Ира же все понимала. В первый раз я влюбился в неё, когда она запела. В её внешности не было ничего особенного, обычное ситцевое платье, легкая улыбка, но по голосу я понял, что она чувствовала о чём поёт и несла свою песнь уверенно. А это не каждый может, тем более в нашей совершенно не форматной музыке.

Второй раз я влюбился в неё, когда Ира своим прелестным голосом объясняла нашему барабанщику что такое «балвохвальство». Никто кроме неё и меня не знал, что так на Руси называли язычество.

Честно говоря, я и сам не знал, пока не погуглил. А услышал это слово я… в своей голове. Мои песни, странные, не современные наполнены словами, которые я сам не понимаю. Но когда я написал то, что скопилось в голове и душе я начинал проверять, что это за слова.

Удивительным образом, песни оказывались осмысленными, а слова – древнеславянскими. Я и Ира уже привыкли к этому, решили, что в детстве я что—то прочитал или посмотрел про Древнюю Русь и это что—то меня сильно впечатлило.

Ира продолжает что—то щебетать, рядом. Что—то о своей соседке, о коте Басе, которого я пока так и не видел вживую.

В момент меня прошибает холодный пот. Я беру её локоть и резко дергаю на себя. Её голос прерывается, она удивленно следит за моим взглядом. Мы стоим у входа в такую же арку, где ночью я убил… во сне. Мне приснилось что я убил здесь. Но тут я раньше не был.