Доменик Делакруа - Антология страха

Те, кто оставался на линкоре, погибли, но тех, кто покинул его, ждала не менее ужасная участь. Погрузившись под воду, моряки не смогли всплыть на поверхность – их хватали длинные щупальца осьминога с головками на концах, усеянные зубами, будто лепестками цветов. Открывшие глаза матросы в ужасе выпускали столбы пузырей, а некоторые умирали на месте и втягивались в расщепления в дне корабля. Увиденное под водой повергло матросов в ужас, и они погибали, пожираемые голодными до плоти щупальцами.

Капитан, закалённый в боях, боролся со схватившим его щупальцем, ловко орудуя наградной шпагой. Он практически освободил себя, но было слишком поздно: он оказался в темноте, и боль пронзила всё его тело, в него будто впился целый рой пчёл. Однако даже тогда капитан с криками размахивал шпагой, пока она просто не выпала из высохшей, высосанной монстром руки. Храбрый воин принял смерть в брюхе чудовища, исторгнутого самой морской пучиной.

Поглотив добычу, корабль издал довольный рык. Разинув свою пасть и оголив множество острых зубов, чудовище затем её сомкнуло, лязгнув челюстями, и, словно ядро, вылетевшее из пушки, понеслось к сражающимся. На полном ходу оно врезалось в ближайший корабль, бугшпритом, как рогом, распороло борт пиратского фрегата, щупальцами хватая и пожирая экипаж, мощными челюстями разламывая доски, превращая их в щепки, пожирая всех, кто попадался на пути.

Видавшие всякое моряки застыли, разинув рты, будто юнцы, впервые увидевшие морских тварей. Эту тварь доселе не видел никто.

Не успев сожрать фрегат, монстр щупальцами впивался в другие ближайшие корабли, пожирая и палубу, и всех, кто был на ней. Перед лицом такого врага былая вражда была забыта и заключён негласный союз. Теперь речь шла не о защите груза, а о спасении собственной жизни.

Линейные корабли, как единый организм, манёврами уходили от вездесущих щупалец, чтобы зайти на залп трёхрядных орудий. Корабли пиратов, лавируя, обстреливали чудище, давая линейным выйти на расстояние выстрела. Им удалось удержать противника, и тогда раздался оглушительный залп из более чем трёхсот корабельных пушек, включая и канонерские. Стреляли всем, чем успели зарядить: в чудище полетели ядра, зажигательные, разрывные и даже цепы. Снаряды вгрызались в гнилую деревянную обшивку корабля-монстра, она лопалась, как сухая кожа, извергая зелёный гной, доски не горели, а тлели, источая вонь горелого мяса.

Чудище издало такой ужасный крик, что кровь застыла в жилах моряков. Закрыв уши, они упали на колени, ноги их стали ватными, сердце оборвалось. Страх сковал экипаж кораблей. Монстр, истошно вопя, бился в агонии, молотя рыбьим хвостом по поверхности воды. Подняв волны, он начал тонуть, извергая тошнотворную жижу красно-жёлтого цвета.

Чудовище было повержено, и моряки праздновали победу, вода сомкнулась на мачте, унося в пучину порождение преисподней.

А что же делать дальше? Продолжить бой или разойтись в разные стороны? Эти вопросы отпали, когда один из линейных кораблей взмыл в воздух. Чудище вернулось, атаковав из-под воды. Держа огромное судно в мощных челюстях, монстр начал падать вниз, прямо на пиратские бриги, гигантской тушей раздавив боевые корабли, как спички. Перекусив линейный корабль, он пожрал всё, что было внутри, а щупальца тащили останки внутрь дыр в корпусе монстра. В брюхе перемалывалось всё: пушки, обшивка, люди.

Когда волны улеглись, глазам выживших предстал невообразимой красоты корабль: будто только что с верфи, он блестел лакированными бортами, широкой кормой и носовой частью, украшенной белым рогом нарвала. Прекрасные барельефы в виде голубых щупалец обрамляли бока.

Любоваться явно нечеловеческой работой можно было бы вечно, если бы не крики боли и мучений, раздававшиеся с трёх изящных мачт. Паруса корабля не имели цвета и были сшиты не из ткани, а из лоскутов человеческой кожи. Лица, застывшие в ужасе с раскрытыми ртами, издававшими тонкий стон… чернеющие пустые глазницы, как десятки тлеющих угольков, взирали на живой экипаж.

Тут искусно выточенная пасть на носу корабля словно лопнула. Сами собой открылись пушечные гнёзда, грохот и вой снарядов разорвали гробовую тишину. Ядра с яростью кромсали обшивку и деревянные перегородки, ломали мачты и кости экипажа. Ещё один залп, и чудище снова пошло в атаку, щёлкая зубами, разрывая попадавшиеся на пути фрегаты и бриги, оставляя на закуску линкоры.

Командир линейных отдал приказ на очередной залп, но только меньшая часть команды смогла подчиниться. С дикими воплями боцманы приводили в сознание матросов хорошей затрещиной или пинком. Кое-как, но пушки готовы были стрелять. Капитан поднял руку со шпагой, но опустить уже не смог – её откусило щупальце с отростком в виде пасти. Закричав от боли и отчаяния, капитан дал команду, и бомбардиры открыли огонь, но лишь ещё больше разозлили чудище.