Улана Зорина - Дар в наследство

– Ли-и-и-и-я-я! – крик боли разорвал цепкую паутину, разметав ошмётки призрачных оков, растворяя в густых эманациях на границе миров. Лиана встрепенулась и, повернувшись к подругам, в ужасе прикусила губу. Стоя в притык к корявой оградке, две снежные статуи тянули к ней тонкие руки, открыв в немом крике застывшие рты, а мутные бельма расширенных глаз тусклыми льдинками сияли в глазницах.

– Не-е-ет! – раненой птицей взметнулся беспомощный вопль, ослабшие ноги предательски дрогнули, и Лиана кулем повалилась на холмик, орошая застывшую землю горячими алыми каплями. Губу жгло, казалось, её дергают калёными щипцами, но девушка, не обращая на это внимания, горько рыдала, растворяя снег солёными брызгами.

«Ты?!» – казалось, клубы мрака сгустились, уплотнились, формируя тень, и над Лианой нависла чёрная сгорбленная фигура: «Ты, цыганка, чистая дочерь вольных ветров! Молю тебя, помоги мне!»

С удивлением девушка подняла лицо и заглянула в кошмарные провалы пустых глазниц.

– Помочь? Тебе? Посмотри, что ты сделала с моими подругами? – терзавший душу страх куда-то улетучился, и девушка, смело вскинув голову, поднялась на ноги.

«Это проклятье!» – прошелестело печально: «Оно не дает приблизиться смертным. В один-единственный день я могу получить прощение, но люди гибнут, замерзая и превращаясь в холодный, бездушный кусок льда!»

– Но я? – начала было Лия… «Но ты другая.» – чёрным хлыстом потянулась рука и отпрянула, призрак покачнулся, тьма заколебалась. И из бездонного провала на месте рта раздался душераздирающий вой: «Прости меня, дочь ветров! Отпусти мою душу! Дай упокоиться в мире, соединиться с любящей семьёй. Видит Бог, невольно я стала орудием смерти. Прости, Велиана!»

Девушка, вздрогнув, попятилась. Такое неподдельное горе волнами боли наполняло густеющее пространство, разламывало, размывало границу миров. Сердечко цыганочки дрогнуло, остановившись на миг, и с новой силой забилось, разливая по венам тепло.

«Помоги ей…» – на грани слышимости родился шёпот. Лиана обернулась. Рядом с застывшими ледяными статуями, стояла маленькая смуглая девчушка, кое-как укутанная в куцые лохмотья. «Помоги…» – разлепились бескровные губы. Присев перед девочкой, Лия взглянула в распахнутые смоляные озера, что-то родное, до боли знакомое шевельнулось в душе. Обхватив бледные щёчки своими ладонями, Лиана воскликнула.

– Бабушка?!

Девчушка улыбнулась, и озорные искорки оживили смолу, расплескав мириады огней. Да, это были глаза её бабушки, той самой, к которой малышка так часто прижималась в ночи, скрываясь от жутких кошмаров. Озорно сверкнув глазками, малышка взяла руку девушки своими тонкими ледяными пальчиками и, не по-детски сжав их, повторила: «Лиана-Велиана, девочка моя, помоги ей, и ты поможешь сама себе. Твоё сердечко чисто и светло, оно всё знает, всё чувствует. Не со зла Анна погубила тебя, матушка! Сполна искупила она грехи свои. Прости, отпусти её!» – и взмахнув второй бледной ручонкой, девочка выцепила в клубящемся пространстве пятипалую черноту и ловким движением соединила обе конечности.

– Матушка? … – промелькнуло в голове, затуманивая разум, переворачивая душу. Жалобный вой чёрного призрака древней скиталицы жгучей иглой кольнул сердце и устремился дальше, в пучину страданий, туда, где всё это началось.

Очнулась Лиана, когда Пахом, усадив барыню на облучок, пошёл прочь, горестно тряся головой.

– Куда это ты? А ну стой! – грозный окрик хозяйки остановил кучера. Она стояла у саней, царственным жестом протягивая плётку, стройная, как спица, в свои-то 74!

– Дык вы ж изволили… – затараторил сбиваясь.

– А теперь опять изволю. И не перечь мне, ирод! – Лиана глазами купчихи ясно видела, как под усами мужика расплылась довольная улыбка.

– Кто угостит даму? – повернувшись к саням, старуха, стянув с облучка меховые подклады, ловко бросила ими в гостей. Те засмеялись, заулюлюкали. Соорудили пушистый престол и, подняв на руки благодетельницу, чинно усадили, с поклоном вручив хрустальный бокал. Игристое шипело и булькало, пузырьки нежно щекотали небо. Поддавшись всеобщему веселью, Анна-Велиана с головой погрузилась в безрассудное празднество! Пахом виртуозно срезал повороты, смеясь и подбадривая шустрых рысаков. Вот показался Цыганский бугор! Сердце купчихи, сделав безумный кульбит, ухнуло в пятки. Выронив звякнувший хрусталь, она подскочив распихала гостей, те, хохоча, схватили полоумную, пока не загремела в сугроб.