Леа Стенберг - Тайны Реннвинда. Поцелуй ночи

– А эта? – Спрашиваю я, кивая в сторону пассии Хельвина, которая продолжает время от времени бросать на меня короткие взгляды.

– Лена Сандберг. – Отвечает Микке. – Его девушка, и, наверняка, поэтому ощущает себя привилегированной особой. Лезет из штанов, чтобы удержать Хельвина. – Он придвигается ближе. – Думаю, она сделает все, чтобы его интерес не переметнулся к какой-нибудь другой девушке. Например, к хорошенькой новенькой.

– Так я хорошенькая? – Ухмыляюсь я.

– Я что, сказал это вслух? – Его брови поднимаются, затем опускаются.

Боже, да это ничем неприкрытый флирт! А я всего лишь полчаса в этой школе.

– А это что? – Задеваю пальцем его запястье.

На пару секунд рукав его джерси приподнялся, и я успела заметить на его коже надписи. Похоже, он сделал их шариковой ручкой.

– Ничего. – Микке быстро натягивает рукав обратно.

– Ладно. – Хмыкаю я.

Зато теперь мне известно о нем немного больше: у этого парня плохая память, раз он пишет на собственных руках.

Несколько уроков пролетает незаметно. Я почти ориентируюсь в старинном здании школы: сверяюсь со списком из расписания, нахожу кабинет, жадно слушаю лекции, делаю заметки в телефоне. Мы больше не встречаемся ни с Микке, ни с Бьорном, но все ребята, которые попадаются мне на занятиях, кажутся доброжелательными. С некоторыми мы даже находим общий язык.

На уроке спорта и здоровья мне приходится бегать в носках – нет с собой кроссовок. Из всей толпы девчонок я выхватываю сочувственный взгляд цыганки: ей тоже не по нраву все эти упражнения с мячом, прыжки, толчки и приседания. У нее хмурый вид, и она, кажется, мечтает только об одном – сбежать отсюда подальше.

В соседнем зале слышатся громкие голоса парней: идет тренировка по гандболу. Я задерживаюсь, пока девушки идут в душевую, и смотрю через щелку в двери на игру. На самом деле, просто стесняюсь идти в душевую со всеми. У меня нескладная фигура, тощая, угловатая – и если уж они смеялись над моей одеждой, то что будет тут?

Мое подглядывание прерывает преподаватель по спорту:

– Иди, сполоснись, Нея. – Она вручает мне чистое полотенце, упакованное в полиэтилен.

– Благодарю.

Избавив полотенце от пленки, я прижимаю его к груди и плетусь в раздевалку. У мужской и женской общий холл, хорошо хоть сами раздевалки и душевые раздельные.

Раздевшись и войдя в помещение душевой я не без удовольствия обнаруживаю перегородки между смесителями. Занимаю свободную кабинку, включаю воду и вижу, как мимо, вытираясь, проходит та самая Лена: похоже, ее совершенно не заботит собственная нагота, и даже наоборот – она плавно покачивает бедрами, демонстрируя завистницам идеальную фигуру.

Ее подружки выходят следом, и до меня доносится противное хихиканье. Вскоре я замечаю, что осталась в душевой одна. Выдыхаю с облегчением: все-таки, я не из тех, кто рад повышенному вниманию посторонних.

Быстро сполоснувшись, вытираюсь и выхожу в раздевалку. Пол влажный и скользкий, а у меня нет даже тапочек. Двигаюсь осторожно. В раздевалке уже никого нет. Хорошо, что спорт был последним уроком – не нужно никуда торопиться.

Я подхожу к шкафчику и застываю в изумлении. Моей одежды нет !

Но ведь я оставляла ее здесь? Да, точно здесь – в этом шкафчике!

Но в нем пусто.

Я обхожу всю раздевалку, открываю все ящики и шкафчики поочередно, но все они пусты.

Меня берет отчаянная злость. Будь они неладны, эти тупые курицы! Дайте мне только до них добраться, и я выдерну все их блондинистые перья!

Подобравшись на цыпочках к двери, я выглядываю в узкий холл. Пусто. Зато на глаза попадается висящий у выхода халат – то, что нужно, чтобы добраться, хотя бы, до тренерской и пожаловаться преподавателю на воришек.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что в холле никого нет, я прижимаю полотенце к груди: его хватает ровно на то, чтобы прикрыть все самое ценное – грудь и то, что ниже, а затем делаю отчаянный рывок – выбегаю и торопливо крадусь к вешалке.

В ту же секунду перед глазами что-то мелькает, и на моем пути вырастает мужская фигура. Мгновение уходит у меня на то, чтобы разглядеть светлые волосы, голубые глаза и понять, что это Хель викинг , или как его там, и еще одно, чтобы осознать: если не остановлюсь, то врежусь прямо в него!

Ой-ей-ей-ей!

Видит Бог, я подаюсь назад и торможу (отчаянно торможу), но предательские мокрые пятки катятся все дальше и дальше по керамической плитке и буквально вносят меня в объятия этого великана.