Мария Артемьева - Темная сторона Петербурга

– Два дня назад умер мой дядя.

– Сочувствую, – отозвался я. – Это… нехорошо.

Спрашивается: какое мне дело до его дяди?

Я, конечно, человек старой формации, но выражать соболезнования совершенно не умею. Все же я попытался промычать нечто невразумительное, чтобы как-то обозначить, прилично случаю, печаль. Он, однако, остановил меня.

Помахал ладонью в воздухе перед собой и пояснил:

– Нет-нет, ничего. Я же совсем не знал дядю. Да что там: я не знал и того, что он существует! Он был двоюродным братом моего отца. Отец умер, а мать считала родственника слегка помешанным. Чокнутым! Не знаю почему. Вернее, теперь-то догадываюсь. Дядя мой был шаманом. Или вроде того.

Думаю, на моем лице ясно читалась реакция на эти приятные сведения. В голосе коротышки зазвенели виноватые нотки.

– То есть он мне это как-то по-другому высказал… У него терминология своеобразная. Я просто, чтобы понятнее было…

Я скривился и уже хотел было отшвартоваться, бросив типа в бурные хищные воды городской стихии, как Стенька Разин – княжну, но он, почуяв перемену галса, трогательно заглянул мне в глаза и спросил:

– А вы вообще в шаманов верите?

Я отрицательно помотал головой.

– Вы знаете, что такое эгрегор?

Я снова помотал головой. Тип смутился и как-то увял.

– Знаете, я-то ведь тоже, в общем… Дядя мне все это рассказывал и объяснял, но я… не очень хорошо понял.

Странные, конечно, у некоторых бывают дяди. Но ведь с другой стороны – племянники за дядь не отвечают. Мало ли какой непутевый кому попался? Не повезло. Помню, мне этого типа даже чуток жалко стало.

– Ладно. Значит, служитель культа. Дальше? – подбодрил я нерешительного племянника шамана.

– Ох! Вы знаете, он долго мне рассказывал… Говорил, говорил. А речь у него такая бессвязная. Пару лет назад случился инсульт. Речь восстановилась, но плохо. Когда волнуется – с артикуляцией не справляется. Бормочет чего-то невнятно. То есть в принципе разобрать можно…

– Так и что же вы разобрали в принципе?

Я уже начал понемногу терять терпение. А тип бодро размахивал клешнями и никаких затруднений не замечал.

– Дядя рассказывал мне про наших древних предков. О том, как они пришли в здешние места и сумели удержаться на этом пятачке земли, отстояв свое право…

– Да? Это при Петре, что ли?

– Нет-нет! Что вы! Гораздо раньше! Намного раньше! Древние племена пришли на Неву чуть ли не с начала времен, как только льды отступили и море обмелело.

Но это не самое важное. Была внутри кочевого племени особая семья жрецов-шаманов. Когда племя приходило в незнакомую землю, жрецы призывали Силу этой земли и совершали обряд кровного завета между членом жреческой семьи и Силой.

Союз между ними создавал особую энергетическую сущность, в которой дух жреца и дух Силы объединялись в одно целое.

Так племя роднилось с землей, чтобы жить на ней сытно и безбедно, не вступая в противоречие с местными стихиями. Что-то вроде межплеменного брака, только магическим путем. Называлось это «атакан».

После обряда дух делался защитником племени, а племя служило созданному атакану, принося жертвы духу.

Как все это практически выполнялось – понятия не имею. Не спрашивайте. В том-то и беда… Главное, что кровная связь – завет между Силой и жрецом – неразрывна на все времена.

Атакан нельзя изжить. Сила земли вечно живая, она возрождается так же, как род людей. Все потомки жреца-прародителя, заключившего завет, и потомки потомков его должны соблюдать обязательство – служить атакану, пока не иссякнет их род.

Иначе голодный атакан обратится к злу, начнет мстить. Восстанет против людей, будет разрушать, мучить, губить все живое в подвластных ему пределах. Вы понимаете?

Я посмотрел на него. В глазах чудика что-то сверкнуло. Он понизил голос до зловещего шепота и, оглянувшись по сторонам, поведал:

– Вы уже догадались? Дядя мой – шаман. Я – его потомок, потомок шаманов. Атакан… – и замолк, обшаривая взглядом мое лицо в поисках произведенного эффекта.

Эффекта, надо признать, было ровно столько же, сколько от сообщения о смерти дяди. Я уже догадался, что встреченный мною типчик – городской сумасшедший в стадии обострения, и не намеревался его дразнить.

С психами лучше всего расставаться по-хорошему. Поэтому пришлось сделать вид – надеюсь, я был достаточно непроницаем. Как «Наутилус» капитана Немо.

Я сказал:

– Да-а? – соображая, что бы еще такое сказать, чтобы отвлечь внимание. Кто знает, что мой ненормальный приятель задумал? Вдруг прямо сейчас бросится…