Рита Харьковская - Миры и Судьбы. Книга вторая

Матрену так напугала перспектива жизни с сыном под одной крышей, что она, даже не налив Толику обычную рюмку, быстро оделась и вместе с ним помчала в город, мирить семью …

Когда вечером Регина вернулась из школы, Матрена, выполнившая почетную миссию, и таки помирившая супругов, уже уехала на хутор.

Толик, с видом побитой собаки, сидел, уставившись в телевизор, и делал вид, что не замечает падчерицу. Анна тоже отводила глаза, стараясь не смотреть на дочь.

– Кушать будем? – спросила Регина: – Уроков много задали, а я голодная.

– Сейчас – сейчас, – Анна начала накрывать на стол: – Толик, порежь хлеба и садись ужинать …

… жизнь семьи вернулась в прежнее русло …

Были, конечно, и хорошие изменения: одним из условий, поставленных Анной, был полный отказ мужа от спиртного. Не может сам – значит кодировка. Жизнь совместная продолжается до первой рюмки, и как только она будет выпита, Толик, со своими вещичками, отправится к мамочке, которая так любит ему наливать, и мирить их после этого уже не будет смысла.

Муж и свекровь кивали головами и соглашались.

Уже через неделю Толик закодировался и на пять лет был обречен на абсолютную трезвость.

***

Говорят, что когда ты счастлив, время летит быстро … думаю, в принципе, время всегда летит быстро, особенно если поторапливать его бег …

За прошедшие два года многое изменилось в жизни Регины …

Она больше не ездила в Город у Моря. Не потому, что не хотела, а потому что в начале ее не звали, а потом стало не к кому …

Маргарита после возвращения из Рабочего Города, снова все чаще и чаще стала выпивать … нет, она не стала классической алкашкой, как мы себе представляем этот слой общества, вовсе нет. Просто день начинался и заканчивался глоточком коньяка и очень часто "проглотить" Маргарита умудрялась бутылку, а то и больше.

Семен устал бороться с ее пороком. Не было никаких сдерживающих мотивов, связь с внучками прервалась. Марина отвечала на письма бабушки, но и только. Девочке было намного интересней путешествовать с матерью и отчимом, который ее полюбил, как родную, и вывозил семью на летние месяцы на все доступные в то время курорты, чем скучать в обществе бабушки, которая ее вырастила.

С Региной не задалась даже переписка …

Где-то через полгода Маргарита получила письмо от внучки. Как всегда сухое и наполненное общими фразами об учебе и хорошем самочувствии.

Что и как случилось в тот момент, почему Маргарита не ответила сразу же, она и сама вскоре не могла объяснить, но случилось так, как случилось. Писем от Регины больше не было, а Маргарита все ждала, что внучка ей снова напишет и вот тогда она ответит уж точно.

В то страшное для многих лето, наконец-то должна была состояться встреча Маргариты и Марины.

Людмила с мужем и дочерью ненадолго прилетели в Столицу и должны были провести там пару недель. Семен решил, что встреча с любимой внучкой встряхнет жену, даст ей новый стимул жить.

… изменит хоть что то …

… самолет рухнул в море через полчаса после взлета, только заложив вираж в нужном направлении … не выжил никто … те, кто не разбился, утонули.

Регина узнала о гибели бабушки и деда из телеграммы Ады, но ехать в Город у Моря не было смысла. Хоронить было некого, прощаться не с кем, всех накрыло и спрятало в илистом дне теплое, ласковое море.

Больше некуда и не к кому было ехать, негде было укрыться и спрятаться в случае опасности, девочка осталась одна.

Характер ее, и без того скрытный и недоверчивый, обрел ноты жесткости и жестокости. Отчима она ненавидела, а мать … ну скажем так … не понимала.

***

Толик уже давно сменил тактику общения с падчерицей. Он не нападал на нее в открытую, не донимал и не ругал. Он тихо и монотонно капал на мозги Анне, рассказывая о том, как славно они бы зажили, не будь рядом с ними этой угрюмой девчонки, которая только и умеет, что смотреть волком исподлобья.

Анна, зачастившая в последний год в церковь и находящая успокоение в тишине храма, в торжественных воскресных службах, прислушивалась к словам мужа и все чаще думала: " А может он и прав? Может напрасно она не отдала дочь Маргарите? Кто знает, как сложилась бы ее жизнь, не будь рядом дочери? Этого вечного напоминания о ее "ошибке молодости" (именно так называла Анна свой первый брак).

Толик, при молчаливом попустительстве жены, распоясывался, чем дальше, тем больше. Понимая, что падчерице не к кому обратиться, некому пожаловаться, чуть не каждый день, когда оставался наедине с Региной, заводил нескончаемый разговор о том, что он кормит и одевает девочку, а от этой "твари несносной" слова доброго не дождешься.