Анна Владимирова - Обещанная медведю

– Дарьяр, – догнал меня на ступенях Ян.

Ян Сизов – моя правая рука. Именно благодаря ему все здесь не рухнуло, когда Демида не стало, а я был не в состоянии управлять бизнесом. Но, в результате за эти пять лет мы стали самым крупным поставщиком и представителем самых известных мировых брендов оборудования. Брат бы гордился тем, каких результатов мы вместе достигли и какую команду собрали.

Ян поравнялся со мной, привычно пробежался взглядом по лицу и прищурился:

– Ты какой-то странный…

– Это все? – усмехнулся я.

– Нет, – не разделил он моего веселья. – Тебя Горький ждет в кабинете. Что случилось?

– Горький? – нахмурился я.

С начальником оперативного участка мы познакомились на почве убийства моего брата. Давид лично вел это дело. С тех пор мы иногда пересекались. Особой дружбы между нами не было, скорее – деловое сотрудничество. И я уважал его. Горький сделал все, чтобы убийц брата наказали по нашим законам, а не по законам так называемых Высших. И не его вина, что наказания по закону так и не случилось.

– Давно он тут?

– С полчаса, – неодобрительно зыркнул на меня Ян.

– Ян, что ты дерганый такой? – На самом деле дерганым был я. Сам по себе визит опера ничего хорошего не сулил – это понятно. Но и плохого не гарантировал. – Может, ему обслуживание системы нужно?

Давид купил у меня стереосистему домой года три назад. Не завидовал я его соседям, хоть у него и кладбище с одной стороны – эта система и мертвого поднимет. А учитывая специализацию Горького… в общем, я снова не завидовал его соседям.

– Нет, к сожалению, – покачал головой Сизов. – Я уже спрашивал. Стекла в доме целы, а вот кресты на стареньких могилках под окном покосились от звуковой волны.

– Тяжелый был год у опера…

– Ну а кому сейчас легко?

Офисное здание у нас двухэтажное – мы с Демидом избегали больших торговых центров, чтобы не нервировать свои вторые сущности. Район промышленный, тихий, но вполне доступный – по московским меркам. Возможность облагородить территорию, деревьями отгородиться, музыку поставить – все это важно для таких, как мы.

– Так, а с тобой что? – понизил голос Ян, когда мы шли по коридору.

– Ничего, – отмахнулся я, входя в приемную.

Горький сидел на диване, упершись локтями в коленки и опустив голову на руки. На мое появление вскинулся и заморгал мутными глазами.

– Дарьяр, – поднялся, протягивая руку, – привет. Прости, бессонная ночь.

– Здравствуй, Давид, – ответил я на рукопожатие. – Какая по счету?

– Не помню, – поморщился он.

– Проходи, – пригласил его в кабинет. – Ян, кофе гостю нальешь?

Сизов нехотя отлип от моего тыла и удалился в кухню, а мы с Давидом расположились у меня в кабинете.

Рэй Чарльз так некстати напевал свою «I’ve got a woman», а я смотрел на гостя, собиравшегося с мыслями.

– У меня к тебе странное дело, не официальное, – начал, наконец, Давид. – По поводу Рамалии Гданьской.

Внешне я только медленно нахмурился, не позволив себе даже моргнуть, но, уверен, для Давида и этого было достаточно.

– Что с ней? – Не стал делать вид, что имя мне незнакомо.

Давид въелся в меня хмурым взглядом:

– Это у тебя она была прошлой ночью.

– У меня.

– И за что ты с нее такую плату взял за спасение?

– Это наше с ней дело, Давид.

– Уверен, что не только твое?

– Надеюсь на это.

Он прикрыл глаза, качая головой. В кабинет вошел Сизов с кофе, заполнил паузу насыщенным ароматом с горчинкой.

– Сигарету? – добил я опера. – Ян, спасибо.

Сизов нехотя удалился, а я поднялся из-за стола и протянул пачку Давиду.

– Дарьяр, мне эту девочку по-человечески очень жаль, – глянул он на меня, прикуривая. Фраза «по-человечески» всегда звучит особенно, когда произносит ее кто-то типа Горького. – Она хорошая, хоть и характер непростой. За моего подчиненного замуж собиралась еще недавно, и я был даже рад. А тут вдруг ты.

– Я не вдруг, Давид, – напряженно выдавил я, открывая окно. – Мы давно знакомы. Она обещала мне себя.

– Так а не забрал почему?

– Тут сложно все. Ее не удержать силой. Но и долго бегать я ей не дам.

Мы помолчали некоторое время.

– Я знаю, что твой отец планирует выступить против Гданьского и Высших, – вдруг тихо сообщил Давид. – И знаю, что не общаешься ты с ним. Но на твоем месте я бы попробовал его отговорить.

Я облизал горькие губы и глянул в окно:

– Меня беспокоит только Ромалия. Если я ее заберу – не отпущу. А если дам еще побегать – она может вляпаться в это дело. Что посоветуешь, Давид Глебович?