Тери Аболевич - Пять/три

Толик только вздохнул. Настенные часы щёлкали, отбивая секунды – тик-так, тик-так. Так проходит время. Интересно, а ему когда-нибудь тоже понадобится кораблик?

– Очень уж я хотел, чтобы был второй шанс, наверное.

– Может, и так. А может, это он и есть, шанс? Чтобы вот так, на кораблике – и в небо? Почём тебе знать? Вдруг там и правда лучше? Или нет. Не знаю. Не философ я, чтобы во все эти сферы непонятные тянуться. Просто делаем своё дело, Толя. Вот и всё.

Просто делаем своё дело. Да.

Через неделю на дороге перед маяком снова затарахтел внедорожник. Работа в Заполярье закончилась, пора было возвращаться в тепличную Москву. И хочется, и не хочется – север крадёт душу похлеще сияния, да и не лоскуток вовсе, а всю, до последнего всполоха.

Они стояли около автомобиля – урчал мотор, готовился к броску через неприветливую тундру.

– Прощай, Потапыч.

– Ещё увидимся. Береги себя, Толя.

И не успел Толик погрузить в багажник свой чемодан, как смотритель уже пошёл обратно к дому. Не обернулся, не помахал рукой – пустое. Большой и неотвратимый, как ледокол «Потапыч», будто и не человек вовсе. Хотя нет, уж он-то точно человек, да ещё какой. Человек-маяк.

– Ну что, двинули? – водитель уже забрался в машину и потирал раскрасневшиеся на морозе руки.

Над головой кричали чайки, где-то внизу раскатывались волны и неласковый голос ветра звенел в ушах. Тундра. Устраиваясь на пассажирском сиденье, Толик уже знал, что сделает однажды. Быть может, не сразу, а после того как повидает и другую жизнь. Но сделает непременно. «Прошу принять на должность: смотритель маяка, п. Китовый, Мурманская обл.».

Юрку снова поколотили в школе. Сбежав от обидчиков, он спрятался в кустах сирени, что густо росли под окнами музыкального класса. Сейчас была осень, почти все деревья стояли голыми, и только сирень ещё цеплялась за свои потемневшие скрюченные листья. Юрка рукавом размазал под носом кровь. Болело, конечно, но ничего, не беда. Он только пошёл в шестой класс, а его обидчики, друзья брата, были уже в восьмом. За лето они так набрали роста и силы, что Юрка понял – теперь колотить его будут больно, по-взрослому.

Выждав время, он выбрался из кустов. Ветки процарапали куртку, оставив грязные следы. Ерунда. Мама ругать не станет – она давно уже ни на что не сердится.

С рождения Юрку окружал серый и злой мир. Рабочий посёлок Звёзды давно перестал быть рабочим. С 1970-х здесь был железорудный карьер, жители процветали. Но ещё до Юркиного рождения карьер закрыли, и теперь забытые всеми Звёзды доживали свой век, как умели. А для доживания особых навыков не нужно: болтайся без дела, жалуйся на судьбу да пей побольше – вот и весь рецепт. В Юркиной семье так и делали. Отец беспробудно пил, шатаясь от одной подработки к другой, – нигде закрепиться не удавалось. И все у него были виноваты: и канувший в Лету Союз, и нынешняя власть, и «проклятущие бесы» из других стран, и даже иногда тайное общемировое правительство. И поскольку никого из виноватых он наказать не мог, доставалось домашним: поколачивал и мать, и обоих сыновей. Мать работала продавщицей в единственном на все Звёзды магазине и в последние годы всё больше погружалась в себя. Даже на отцовы побои уже реагировала слабо, как будто он вышиб из неё все цвета, оставив только серый. А старший Юркин брат Макс, судя по всему, гордо шёл стопами отца.

Юрка был другой. Цветной какой-то, что ли. Его окружала серость, но внутри у него вращались добрые радужные вселенные. Он не злился, не грубил, не мстил, хотя поводов было предостаточно. За это его и колотили – распускал свои лепестки среди шипов, а тут такое не принято. Бьют – бей в ответ, пьют – пей со всеми, такие порядки. Друзей у Юрки не было.

И вот теперь он возвращался из школы с разбитым носом и по разбитой же дороге. Накрапывал дождь. В Звёздах почти всегда было пасмурно, солнце только в разгар лета пробивалось тощими лучами, а после – снова пелена. Не хватало здесь чего-то солнцу, не нравилось ему в Звёздах. А у Юрки была мечта – хоть раз успеть загадать желание на упавшую звезду, настоящую. Но он ни разу такого не видел.

Слева от дороги было ответвление, оно вело в старый парк. Ухоженный и чистый в былые годы, сейчас он весь зарос, а железная ограда проржавела и погнулась. Посреди парка стояло увядшее деревянное здание – планетарий. Юрка часто ходил туда после уроков, пошёл и сейчас.

Перед планетарием на небольшой площадке высился заросший мхом памятник Владимиру Ильичу. Когда-то вокруг постамента была клумба, и там по старой памяти каждое лето пробивались красно-бурые цветы. Длинное одноэтажное здание из дерева было выкрашено в сизый цвет, а облупившиеся наличники всё ещё сверкали белым. Круглый купол правой башни был обшит металлическим листом, а на башне слева сделали открытую площадку для наблюдения за звёздами. Видно, когда-то чистого неба над посёлком было больше. По центру над входом из белых досок была сбита надпись: «ПЛАНЕТАРИЙ».