Ирина Щеглова - Мертвый город

Ника сжалась и замерла, тоже опустив голову.

Впередистоящая тень качнулась и ушла в коридор. Когда она двигалась на свету, то казалась Нике бесплотной.

«Неужели я окружена призраками? – подумала Ника. – Надо бежать отсюда». Но бежать ей было некуда, к тому же на нее словно напало оцепенение, и следующая мысль хоть и показалась посторонней, немного ее успокоила: «Чего ты испугалась? Сейчас узнаешь что тебе надо и выйдешь вместе со всеми…»

Ника ждала. Та, что ушла первой, все еще не появлялась, и о чем так долго можно спрашивать? Тем более бесплотной тени?

Ника нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, хрустела древесная подстилка. «Как в шалаше, – думала Ника, – или в гнезде…» Она одна была такой нетерпеливой. Очередь хранила безмолвие.

– Следующий! – бесстрастно произнес низкий женский голос. Ника в недоумении прислушалась. Голос так же сухо приказал: – Не задерживайте очередь.

Ника несмело шагнула вперед, дошла до конца коридора, уткнулась в стену, повернула голову налево и только тогда увидела еще один коридор.

Она сделала несколько шагов и оказалась перед входом в небольшую комнату.

Посреди комнаты на столе возвышались кипы бумаг и папок, у стола, погруженные в эти бумаги, сидели три женщины.

Женщины были похожи друг на друга, как копии распечатки. Одутловатые, седоволосые, бледные, в грязно-белых балахонах, они методично перебирали стопки бумаг, казалось – просто перекладывали их с места на место, но эта механическая, бессмысленная работа завораживала, приковывала к себе.

Ни одна из них не подняла головы при появлении Ники.

– Имя! – услышала она. Руки одной из женщин по-прежнему перебирали бумаги, зато она подняла голову и уставилась невидящим взглядом прямо на посетительницу. Вместо глаз у нее зияли темные провалы, как будто заполненные зеркальной субстанцией. Женщина была слепа. Но Ника буквально почувствовала, как всю ее пронзила зеркальная вспышка.

Она зажмурилась, прикрыла глаза рукой и переспросила:

– Мое?

– Вопрос.

– Послушайте, у вас тут бюро справок? – быстро заговорила Ника. – Я не знаю, я не отсюда, мы приехали в пустом автобусе, потому что такой же автобус увез моего брата. Мы хотим его найти и вернуться домой, о’кей?

Слепая бесстрастно переложила очередной лист соседке, та передала его третьей, и вдруг раскатисто грохнуло: третья так бахнула печатью по листку, что содрогнулись стены. Бумага взлетела и плавно опустилась прямо в руки к Нике:

«Посетитель называет себя чужим именем и употребляет слова, значение которых ей неизвестно. В ответе отказано».

Ника, прочитав запись, опешила, готова была возразить… но не успела – пол под ногами наклонился, девочка не удержалась, упала и покатилась кубарем.

Ее выкинуло прямо на разбитый асфальт, приложило так, что содрала бок. Шипя от боли, Ника кое-как поднялась на ноги и осмотрелась. Она стояла у глубокой рытвины, похожей на старую воронку от бомбового удара. Ника никогда не видела воронок, только в кино, но сейчас подумала именно о бомбе.

Хотелось плакать, но даже на слезы сил не было.

Вдруг из ржавого автомобиля на обочине выбрался кто-то ужасно знакомый. Ника даже не испугалась, только вспомнить никак не могла…

– Ника! – крикнул выбравшийся и бросился к ней. – Ника, ты жива? – Он схватил ее за плечи и встряхнул: – Ты чего, а?

– Я тебя знаю? – спросила она, всматриваясь в полузабытое лицо.

– Мать, ты че, припухла?! – испуганно переспросил он. – Я же Андрей!

И словно пелена с глаз упала.

– Андрюшка, ну конечно! – Ника провела ладонью по лбу, смахивая остатки наваждения. – Что-то с памятью…

– Погоди, они у тебя украли память? Ты что-то узнала? – торопливо выспрашивал Андрей.

– Отказали, – Ника сокрушенно вздохнула и протянула брату смятую бумагу.

Он хотел взять лист, но тот съежился и рассыпался серым пеплом.

– Мистика… – произнес Андрей. Ника не услышала его, она напряженно смотрела в сторону: Андрей, заметив, проследил взглядом. Неподалеку на пустыре возник ниоткуда странный хоровод: тени, похожие на людей, или люди, от которых остались одни силуэты, выстроившись вереницей, медленно перемещались, подчиняясь какому-то невидимому вождю, цепочка фигур удлинялась, хоровод ширился, он начал петлять, пересекаться, но строй не нарушался и хаоса не возникало. Серые фигуры, опустив головы, смотрели точно в затылок друг другу. И у каждого в руках был зажат листок бумаги: резко выделяющиеся на сером, ослепительно белые листы временами как будто трепетали то ли под порывами ветра, которого не было, то ли от желания вырваться из серых рук.