Кристофер Голден - Новые страхи

Изабель встает. В доме должно быть оружие, сабли, стилеты, развешанные по стенам, ими можно воспользоваться по их прямому назначению. Она прольет всю кровь, которую сможет здесь найти, предаст людей мечу, а затем подожжет шторы в спальнях, гостиных и в большом зале. Она сожжет этот замок дотла.

Изабель понимает, что нет способа лучше отблагодарить школу святой Димфны. Она не вернется к сестрам Мейрик, лишь будет писать им время от времени, вычеркнув имя очередного Воллстоункрафта из своего списка. Изабель не будет охотиться на Хепсибу Бэллантайн, ибо та всего лишь выполняла свою работу и яд, которым отравили Изабель, предназначался не ей. Ох, она найдет эту гробовщицу и даст ей работу, а работа для нее у Изабель найдется. Глуп тот, кто не использует хорошую отравительницу, но прежде всего она как следует припугнет Хепсибу просто для забавы. Можно даже оставить на некоторое время драгоценные камни на клыках, чтобы улыбнуться, глядя в глаза Бэллантайн, ужасающей улыбкой.

Изабель бросает последний взгляд на часовню и замечает, что уже не может найти место на полу, где плиты снова разойдутся, если она нажмет на нужные части алтарного фриза. Она думает, что теперь ее будет мучить только то, что она не спросила имени последней мертвой невесты.

В зеркале заднего вида Линдси замечает покрытую слоем пыли машину. Брызги и полупрозрачная корка затвердели на ветровом стекле, крашеные участки пестрят ржавыми пятнами, как пораженные внутренние органы. В мире нет недостатка в автомобилях с кузовом «универсал», многие из них белого цвета. Если не обращать внимания на запущенное состояние, этот похож на остальные. Но это их машина. Линдси не понимает, откуда у нее такая уверенность, но она не сомневается. Это машина ее родителей. Она ездила на ней тысячу раз, на ней же училась водить. Того, что она видит, не может быть. Она повторяет себе это, чувствуя, как напрягаются мышцы. Невозможно. Ее родители исчезли, а вместе с ними и их машина. Чтобы убедить себя, чтобы вернуть себе способность управлять собственным телом прежде, чем ее охватит паника, Линдси поворачивает зеркало, чтобы взглянуть на номерной щиток.

Она не видела этого номера восемь лет и даже не знала, помнит ли его теперь, но вот он.

Сумерки. Солнце освещает крыши машин, остановившихся на двух полосах у перекрестка. Водители ждут зеленого света. Перед Линдси только серебристый микроавтобус. Менее чем на секунду она позволяет себе подумать, что его водитель – ее отец, но нет, это не он. Через толстый слой грязи на ветровом стекле ей мало что видно – темная глыба туловища, руки в перчатках на руле, – но она понимает, что это не он. Да, отец, как ни крути, был человек крупный, но этот водитель просто огромен. Чтобы поместиться в машине, ему приходится горбиться, принять форму вопросительного знака. Кто же тогда?

Загорается зеленый. Микроавтобус трогается с места, она медлит. Следующая за ней машина – не с «универсальным» кузовом, не загадочный водитель, сигналит. Линдси трогается с места.

Последнее ее воспоминание о машине с «универсальным» кузовом – ее прямоугольные очертания удаляются по улице Евклида. Это она вообразила. Ее воображение породило это представление об исчезновении ее семьи. На самом деле в тот день она не видела, как уезжали родители. Она тогда еще не встала, смотрела через узкие щелки прикрытых век, считала удары сердца, чтобы не думать о том, как хочется блевать.

Это случилось, когда ей было шестнадцать лет. С тех пор у нее была тайная теория, от которой она не могла избавиться, какой бы абсурдной она ни казалась, что накануне вечером ей удалось так разозлить родителей, разочаровать их до такой степени, что, сев в машину в то утро, они решили: «Хрен с ней, оставим это позади и начнем заново где-нибудь в другом месте». Всякий, видевший это выражение на лице отца, зашедшего утром к ней в комнату, должен был бы признать, что эта идея не так уж безумна, как может показаться. В тот день предстояло ехать на завтрак по случаю дня рождения бабушки – матери отца Линдси, – но из-за причуд Линдси накануне вечером приглашение для нее отменили. К причудам среди прочего относилась и бутылка клубничного Буниз-Фарм [6] Имеется в виду вино из сока цитрусовых с натуральным клубничным вкусом. , и пикап, принадлежавший парню на четыре года старше ее, который на этом пикапе врезался в светофор в центре города. Последнее, что сказал отец, сообщив, что они уезжают без нее: