Даниил Свиридов - Илларион

– У кого-то скверное настроение, я гляжу, – отеческим тоном произнес Феликс, тактично перескочив на другую тему. – Надеюсь, тебя порадует моя новость. В большинстве городов, которые мы посетим, находятся сиротские приюты, построенные нашим фондом. Подходящий повод их навестить, не так ли?

– В этом весь ты, – Айзек смерил друга укоризненным взглядом, в причине которого Феликсу предстояло разобраться.

– Что ты имеешь в виду?

– Почему, ты думаешь, я рву когти из Лондона? Там все изучено, улицы истоптаны вдоль и поперек. Ничего там не осталось трогающего, нового, дразнящего. Ничего, что пробуждает незримые слои созидательного духа. Лондон – теплица, и там нет места роковым случайностям. Творчество встречается с реальностью там, где творец сталкивается с необратимыми данностями бытия, со смертью, одиночеством, опасностью, с превратностями жизни, пускай и не своей собственной… – все больше распалялся Айзек. Видя, как мысли Феликса улетают куда-то далеко, писатель сменил нарратив: – Короче! Я хочу вырваться из привычного уклада жизни и надеюсь, что ежедневная смена обстановки и сопутствующих занятий пробудит мою фантазию. Это тебе понятно?

– Абсолютно, друг! Целиком и полностью! А фонд подсобит! Разве мы часто заглядываем к детишкам? Чем тебе не смена сопутствующего занятия? – Феликс не отступал. – Представь себе! Ты приходишь в приют. Видишь, в каких замечательных условиях растут дети благодаря твоим вложениям. Они рады лицезреть воочию своего спасителя, улыбаются тебе, говорят «спасибо», ведь без тебя у них не нашлось бы и крыши над головой…

– Нет уж, дружище… – стыдливо опустив глаза, отозвался Айзек. – Ты меня знаешь, я тот еще сердобольный самаритянин и прекрасно понимаю всю важность фонда, но давай навестим детишек в другой раз. Цель нашей поездки слишком разнится с делами фонда.

– Поздновато давать заднюю, Айз. Я уже обо всем договорился. Нас ждут. – Изображая бессилие перед судьбой, Феликс развел руками.

– Терпеть не могу, когда ты хитришь. И опять твои «расчет и недосказанность». Сколько мы говорили о том, чтобы ты не принимал подобные решения за меня? – Айзек цокнул и отвернулся к иллюминатору. – Принеси мне выпить что-нибудь. Не хочу ждать целый час до подачи ужина. – Вызывающе сложив руки на груди, он кивнул в сторону бортпроводников, все еще встречаюших нескончаемый поток пассажиров с дежурными улыбками.

– Айз, боюсь тебя огорчить – но алкоголя тут нет. Вообще.

– Что, серьезно?

– Абсолютно. Когда я спросил о твоих пожеланиях по рейсу, ты ответил: «Вылет вечером, и подешевле». Солнца за окном не видно, а значит, и выпивку мы тут вряд ли раздобудем.

– Ну ты даешь! – покачал головой Айзек. Его забавляли расчетливость и прагматизм Феликса. Друг намеренно забронировал сухой рейс, ибо не видел в пьянстве ни основы для креативности, ни особой романтики, которая бы скрасила творческие поиски. – «Пиши пьяным, редактируй трезвым»! Формула Хемингуэя!

– Формула, но не заклинание. Спирт на борту не появится, какие бы хлесткие фразочки ты в меня ни кидал.

Мобильник в куртке Айзека завибрировал – по старой традиции Карен собиралась пожелать друзьям спокойного полета.

– Да, снежинка? – отозвался писатель, взглядом попросив друга извинить его. Феликс понимающе сел вполоборота, словно такая позиция создавала вокруг Айзека незримую телефонную будку, откуда ни одно его слово не просочится наружу. – Да, действуем по стандартной схеме – я напишу тебе, как сядем… Порви всех на экзаменах, любимая. Ты лучшая. Что? Хочешь поговорить с Феликсом? – Друзья озадаченно переглянулись. Заместитель перехватил телефон из рук начальника.

– Вечер добрый, госпожа Изенштейн, я вас слушаю.

Феликс поднялся с места и, протискиваясь между входящими пассажирами, скрылся где-то возле дверей в салон. Айзек сразу принялся искать его глазами и даже слегка привстал для лучшего обзора. Предмет разговора невесты и лучшего друга был ему страшно любопытен. Они готовят писателю какой-то сюрприз? Но сиденье поманило его назад, в свои удобные объятия, глаза слипались, сон накатывался, забирая остатки энергии, и Айзек поддался, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Готовый немедленно отправиться в путешествие по лабиринтам подсознания, он заранее пристегнул ремень, чтобы бортпроводники не тревожили его во время взлета, и блаженно закрыл глаза. Однако вместо проводника писателя разбудил плечистый парень, занявший место Феликса. Айзек спустил бы ему это с рук и даже порадовался бы возможности напакостить другу, но понимал, что неминуемая возня, которую тот устроит, когда вернется, вновь вырвет его из мира грез. Пришлось вмешаться.