Константин Еланцев - Последняя точка судьбы

– Вот и всё! – выдохнул подбежавший к жене Вадим. Он опустился на крыльцо рядом с Аннушкой и уткнулся лицом в её плечо. А она гладила его по спине и ничего не понимала…

Мне порой кажется, что жуткие истории берутся прямо из жизни. В фильмах ужасов нам показывают монстров, глядя на которых, можно сразу понять, что эти существа из сказки. А вот так, если рядом что-то похожее на тебя, с руками, с ногами….

Много лет назад я услышал эту историю от мамы. Тогда, в середине шестидесятых, она работала фрезеровщицей на приборостроительном заводе. Понятно, какая жизнь была в то время: план, план, план…. Я тогда ещё, будучи ребёнком, подумал, что очень устала моя мама, если рассказывает такую странную историю. Ведь не могло произойти того, о чём рассказывала она отцу! Мой детский разум отчётливо делил всё происходящее вокруг на реальность и сказки.

Ночью мама проснулась от боли. Средний палец руки был зажат в стальные тиски, которые всё сжимались и сжимались. От страшной боли, казалось, пылала вся рука. Проснувшись от собственного стона, невозможно было сразу отделить сон от реальности! Рядом посапывал отец, в соседней комнате спали ребятишки. А левая рука, свихнувшая с кровати, была в чьих-то объятьях. От невыносимой боли выступили слёзы, и мама попыталась поднять руку, но не смогла. И только потом, сквозь темноту, она различила маленького мужичонку, который обеими своими маленькими ручонками сжимал этот палец на её руке. Видимо пыхтел и тужился, потому что позже мама уже не смогла точно рассказать про эти мелкие детали. Ростом около метра, с бородой, с телом годовалого ребёнка.

Мама закричала. Мужичок от неожиданности отпустил палец. Проснувшийся отец так и не понял в чём дело. Пока мама прижимала к груди начинающую неметь руку, отец как мог её успокаивал. А потом погладил по голове и, сказав, чтобы не пугалась своих собственных снов, опять уснул. И тут мама с ужасом обнаружила, что мужичок-то никуда и не исчезал! Он спокойно стоял возле кровати и наблюдал за происходящим. Даже сквозь темноту было видно, как он нахмурил брови и строго начал грозить маме пальцем. Замерев от страха, та видела, как он развернулся и неспеша вышел из спальни на своих кривых ножках….

А через день маме отрезало фрезой палец. Тот самый, средний, на левой руке. Я хорошо помню, как она ходила по дому и, как куклу, со стоном и слезами на глазах, качала свою забинтованную руку. Страшно.

Потом я долго боялся этого мужичка. Приходя со школы, зная, что дома никого нет, старался поскорее бросить портфель и быстрее выскочить на улицу. Маленькая сестрёнка тогда ничего не понимала, и по сей день эта историю не вызывает у неё никаких воспоминаний.

А я вот всё думаю: что это было? Предупреждение, наказание за что-то или просто какой-то жуткий нелепый сон с последующим совпадением?

Картина была хороша!

Якимов был горд своей работой: то отходил от холста, то приближался к нему, прищурив глаз, пытаясь найти хоть какой-нибудь изъян. Придраться было не к чему, и Якимов самодовольно отложил кисть в сторону, а потом снова отошёл, скрестив на груди руки.

Ну, просто красавица получилась! Девушка на портрете внимательно смотрела на своего создателя. Тонкие черты её лица придавали картине лёгкость, а пушистые, раскинутые по плечам волосы, гармонично сочетались с убранством крестьянской избы, которое художник старательно изобразил на заднем плане своей картины.

«Растёшь, Георгий! – хвалил себя Якимов, – Мастером становишься!»

Неделю назад приехал он в это село. Недорого снял пустой дом, представившись хозяевам свободным художником. Те с радостью согласились сдать ему свободную жилплощадь. Хотя, каждая третья «жилплощадь» была свободной, поскольку разъезжалась молодёжь в большие города, оставляя родителей в ожидании и растерянности. Как же: редко слышались теперь на улицах детские голоса – всё больше покряхтывание стариков да длинные тирады вечно недовольных старух!

Положив на лавку палитру, Якимов старательно вымыл руки под рукомойником. Ещё раз посмотрел на портрет и вышел во двор.

– Вот и всё, Гоша, вот и всё! – говорил себе Якимов.

Солнце уже вставало над лесом. Июньское утро предвещало жаркий день, и Георгию захотелось на речку или в прохладу березняка. Завалиться вот так на землю и лежать, лежать…. Главное – картина, и он её написал! Написал без натурщицы, хоть и была мысль пригласить кого-нибудь из местных девиц. Потом раздумал и стал писать по памяти. И ведь получилось!