Леонид Зайцев - Игра Леона. Схватка

– А зачем нам вообще нужен этот предатель? – Спросила мама Мяоконнин. – Ведь это он помешал мне убить девчонку. Вот пускай и пожинает плоды своего предательства. Тем более он теперь калека, а мы не так богаты, чтобы кормить бесполезного нахлебника.

– Перестань, мама, – потребовал Саварру. – Вилхо – твой сын и такой же член семьи, как и все мы. И потом ты прекрасно знаешь, почему он за неё тогда вступился на школьном дворе. Вилхо по уши влюблён в эту Алису.

Женщина презрительно фыркнула:

– По-настоящему любить нужно только свою семью!

– И всё же мы должны придумать, как его забрать. Иначе охотники непременно используют его против нас.

– А О-олли? – Напомнил Сакари.

– Разумеется, и его тоже.

Окинув взглядом задумавшихся сыновей, из которых по-настоящему размышлял над решением проблемы только Саварру, слово снова взяла мать семейства.

– По-моему всё очень просто, – заявила она.

Все братья подняли головы и уставились на неё. Трое с надеждой, что за них как всегда всё решили и только один с подозрением.

– За Олли (она намеренно не упомянула среднего сына) поедет Саварру.

Недаром парень напрягся, лишь только женщина заговорила.

– Мы это только что об этом говорили, мама, – напомнил он. – Любого из нас в городе тут же арестуют.

Но она продолжала, пропустив его слова мимо ушей.

– Саварру находится под защитой нашего могущественного покровителя. При любой опасности тот проявит себя и обратит врагов в бегство! Никакая полиция не сможет противостоять силе Короля Медведей!

А я только понадеялся, что её безумие начало отступать, с горечью подумал Саварру. Но какое там. Оно, похоже, только усиливается.

– Во-первых, – сказал он, – полиция не верит в духов и церемониться не станет. Если я начну сопротивляться или не дай бог нападу на них, меня просто пристрелят. А пули, как и моё тело, принадлежат материальному миру и никакие потусторонние силы от них не спасут.

Он подождал реакции родни на его слова. Братья дружно кивали, что и понятно. Ведь им приказали во всём отныне слушаться его, как главу семьи. Мать же даже не шевельнулась. А взгляд её был устремлён куда-то вдаль или вглубь, где бурлили силы, прочно завладевшие её разумом.

– Во-вторых, даже если мне удастся совершить это и остаться живым и на свободе, судьи не допустят меня до Игр. На моё участие в нападении на девчонку, при котором я являлся скорее свидетелем, они ещё посмотрят сквозь пальцы. А вот сопротивление властям и драку с полицией мне уже не простят.

– Но местные же нас не выдали в Охотничьи Холмы, – удивляясь собственной смелости возражать брату, промямлил Аатос.

– Пока не выдали, – поправил его Саварру. – Может даже и в этом случае не выдадут. Вот только судьи на Играх не подчиняются местным властям. Их присылают из столицы, и кандидатуры утверждает правительство.

Заметив, что мать, наконец, обратила на него внимание, он продолжил, обращаясь непосредственно к ней:

– А если меня исключат из Команды по их решению, то никакой схватки с Леоном и его покровителем не будет. Тебя это устроит?

– Ты должен с ним биться, – только и произнесла она.

Никто из присутствующих так и не понял, означает ли это отказ от плана отправить Саварру на выручку старшего брата. Или их мать просто раз за разом повторяет некую мантру, не вникая в смысл ранее сказанного.

Добиться чего-то большего от больной женщины и братьев не представлялось возможным. Решать всё предстояло ему самому. При этом в прошлом Саварру никогда не отличался стратегическим образом мышления. Да и вообще, равно как и остальные члены семьи по всеобщему признанию семи пядей во лбу не имел. Но в последнее время он изменился, будто его мозг подобно компьютеру подключился к дополнительной базе данных. Он стал сообразительнее, увереннее в себе, в нём неожиданно проснулся невесть откуда взявшийся талант организатора. Саварру чувствовал, с ним что-то происходит. Однако никак не связывал этого с проявлением влияния потусторонних сил, добравшихся до него через освящённый кровью Алисы нож.

– Все свободны, – сообщил он семье. – Но оставайтесь у меня на виду. Позже я сообщу вам своё решение.

В потаённом погребе своей древней избушки Шаман потерял счёт времени. Он уже далеко не молод, и таскать вверх-вниз порой весьма объёмные и тяжёлые фолианты ему было не по силам. Вот он и устроился непосредственно в своей сокрытой от посторонних глаз сокровищнице. В ней хранились в вековой пыли и паутине сотни рукописных книг, отдельных пергаментов и свитков, содержащих тысячелетнюю мудрость его предшественников. И не только его. Имелись здесь и труды шаманов иных племен, некогда захваченные во время грабительских набегов клана охотников на своих соседей ближних и дальних. В них служитель культа и погрузился, выискивая и по крохам собирая сведения о путешествиях в мир духов предков. Он внимательно изучал рекомендации и предостережения, сравнивал рецепты снадобий, открывавших туда проход.