Олег Кот - Письма к козьему богу. Ковчег

– А ну, уматывайте в свою Украину! Приехали сюда свои порядки наводить. Без вас тут разберемся. Кыш, – и обдала меня песком. – А ну отойди… В вашей Украине бардак кромешный и нам его понавезли. Давай отсюда!

На языке нормальных людей это называется разжигание межнациональной розни. Но ни священник ни прихожане не сказали против и слова. Они молчали, словно чего-то боялись. Больше всего было обидно за маму. Все знали, что она местная, из Ямы, а выросла в десяти километрах по прямой от Лобова, но никто из русских не подал за нее голос. Подавленные произошедшем, мы едва живые поплелись домой. Вела Фотиния себя так, словно в церкви была главная. Это было нетрудно – священник поражал всех своей мягкостью, уступчивостью и незлобием.

– Батюшка у нас незлобивый, – подвела итог служению отца Михаила моя знакомая. – Это в нем главное.

Мы не воспринимали ее всерьез. Потому как раньше такого в храмах никогда не видели. Но здесь без просвирни ничего не обходилось. Включая и нередкие застолья. Когда мы приехали в Лобово, она первая собрала нам сумку продуктов получше. Мы не знали, как поступить. Подумав, что если не возьмем, обидим женщину, подняли ее с пола и понесли. А через полгода, увидев что власть из ее рук ускользает в направлении возобновления уставных служб, где места нет ее указаниям, просто вымела нас из храма.

Но всенощная 16 16 Всенощная. Это субботняя или полиелейная вечерняя служба. Состоит из вечерни, утрени с выходом священника, чтения евангелия, канонов и первого часа (примечание автора). осталась. Помог случай. В мае ткацкая фабрика в поселке встала. Арендатор разорился, а нового не было. Никто не хотел вкладывать деньги в убыточную отрасль. Шел третий месяц, как люди не получали ни копейки. А получали они точно только копейки: от семи до десяти тысяч чистыми, мужчины чуть больше. В июне измученные люди решили перекрыть трассу. Видя это, говорю настоятелю:

– Надо что-то делать. Если фабрика встанет окончательно, то начнется мародерство. О требах забудьте. У людей не будет ни копейки, у вас и свечки никто не купит. Это же Лобово, третье место в области по убийствам в 1992 году держало.

– На трассе молебен служить не буду. Я к ним не пойду, меня никто не звал. Позовут, другое дело.

Он ответил мне так, как всегда отвечают священники РПЦ МП. Протестанты идут, правоверные зовут в ислам, православные ждут, когда за ними придут.

– И не надо. Служите всенощную, не пропуская ни одной субботы. Служите без ропота и тогда увидите, что произойдет.

– Ладно, – нехотя согласился священник.

Веры моим словам у отца Михаила не было. Прошло два месяца. Фабрику взял в аренду новый арендатор. Пошли заказы. Люди получили первую получку по-новому.

– Семнадцать девятьсот, – услышал я в автобусе разговор двух женщин между собой. – Нам тут давно так не платили. Деньги дома стали оставаться. Не вериться, что такое может быть, – все удивлялись ткачихи.

Но никому из них в голову не приходило, что дело сдвинулось с мертвой точки благодаря никому не нужной вечерней службы в храме. И когда я заикнулся техничке в «Магните», что люди стали получать стабильно больше благодаря священнику, который возобновил службы в храме по вечерам, от меня тут же отвернулись.

Благодаря вечерним службам этот бедный сельский храм стал нам небезразличным. Убитый потолок с водяными разводами, куски мусора, торчащие из вентиляции, печка-буржуйка, сваренная из листов железа, алтарь, сотворенный из пенопласта и залитый обильно бронзовой краской, бумажные иконы и деревянные лавки вдоль стены… Что может быть печальнее нищего Спасова храма в честь Преображения Господня? Только Сам Бог, гонимый народом.

Особой благодати в храме не чувствовалось. Однажды, придя с воскресной службы полностью разбитым и лежа на таком же диване, почувствовал, что в запертом храме кто-то есть. В алтаре был Бог. Он пришел в храм, когда в нем никого не было. Ни священника, ни прихожан. Я почувствовал Его, потому что это не человек. Бог. Встреча с Ним для человека была бы последней. Смертью была бы, потому как от Него в нас нет ровным счетом ничего. Он Отец жизни. Жизнодавец. А в наших телах гниют полностью мертвые души. Мы даже не подозреваем, что, будучи живы телами, полностью мертвы душами. И когда наши тела умирают, то даже капли жизни в наших душах нет. Мы дети «рода сего», и идем к себе подобным, вниз, во тьму, где Бога, дающего жизнь всему, нет. Мы сами себя такими делаем, отрывая себя от жизни во Христе. От ощущения чего-то невероятного стало не по себе. Встал с дивана и подошел к окну. На меня глядела жестяная маковка с таким же сизо-серым крестом наверху. И чувство, что только что эти развалины посетил Бог.