Елена Воздвиженская - Приданое

– Ты? – вспыхнула она, почувствовав, как сердце её вновь бешено забилось.

– Ну ведь обещался я прийти, – ответил тот, – Дай-ко, пособлю ведро поднять.

Устинья пожала плечами, отняла руки. Пахом ловко вытащил ведро из колодца, и перелив воду, опустил ведро снова. Наполнив и второе, он повернулся к девушке.

– Как спалось нынче? – спросил он у Устиньи.

– Хорошо спалось, – ответила та, опустив глаза.

– Вот и ладно. Придёшь вечером на посиделки?

– Не знаю, как Софья скажет, – пожала плечами девушка.

– Да что ж это такое, всё Софья да Софья, али она указ тебе?

– Она моя сестра старшая! – Устинья подняла на Пахома сердитый взгляд, – Не говори так о ней!

– Да что я такого сказал? – развёл руками Пахом, – Ведь это не она тебе, а ты ей отца и мать-то заменила. Кто кому ещё обязан, бабушка надвое сказала.

Устинья вскинулась было на него, и тут же вдруг осеклась.

– А ведь есть правда в его словах, – подумалось ей, – Ведь это я всё по дому делаю: и за скотиной смотрю, и огород обрабатываю. А по правам – всё на младшей хожу. Справедливо ли?

И впервые в жизни тень сомнения и червячок раздора закрался вдруг в её сердце.

– А это подарочек тебе обещанный, – протянул ей Пахом какой-то свёрток, вынимая его из-за пазухи.

– Что это, зачем, не надо, – отстранилась Устя.

– Да не бойся ты, платок это красивый, с ярмарки привёз, нарочно для тебя выбирал, под цвет глаз твоих.

– Мне Софья, – начала было Устинья…

– Софья, Софья! – оборвал её Пахом, – Да что ты заладила? Не сказывай ты ей и всё тут. Она всё равно не видит.

И Устинья, мгновение поколебавшись, кивнула, и приняла протянутый ей свёрток.

Приближалась осень. Уже выпадали по утрам холодные росы, и первые жёлтые листья шуршали под ветром, кружась и опадая на землю. Софьюшка всё чаще оставалась дома одна, Устя зачастила то по ягоды в поле, то по грибы в лес, то на речку бельё полоскать, то задерживалась на вечорках, и Софья ждала её на крыльце, укутавшись в большую шаль. Ночи стояли уже холодные, беззвёздные, и, озябнув в темноте от долгого ожидания, она уходила в дом, так и не дождавшись Устю. Да и изменилась её младшая сестрица. Вроде всё та же, а сердце чует, что не прежняя уже это Устя. Меньше она смеяться стала, задумчивой сделалась, озабоченной чем-то будто, песен больше не поёт, с сестрой не весела, как прежде.

– Что у тебя случилось, милая? – спрашивала Софьюшка.

– Да ничего не случилось, – отвечала коротко Устя, – Пойду я, груш наберу, пирог затеяла, тесто вон поставила.

И вновь убежит. Вздохнёт Софья, присядет к окошку, достанет свои резные картинки, и гладит их подолгу, думая о житье да бытье, а на душе тревога заляжет. А в один из вечеров, как сели они вечерять, Устинья вдруг и сказала, будто между прочим:

– Софьюшка, завтра сваты к нам придут.

Софья вздрогнула и выронила из рук плошку, которая с глухим стуком упала на пол и укатилась под лавку. Софьюшка поспешно поднялась, принялась убирать с пола кашу, лишь больше размазывая её. Устинья вздохнула, взяла тряпицу, отодвинула мягко сестру.

– Я сама уберу, – попыталась, было, возразить Софья.

– Да сиди уж, – огрызнулась неожиданно Устя.

Софья поднялась на ноги, закусила губу, и, постояв мгновение, убежала за печь, к рукомойнику.

Когда она вернулась оттуда, то веки её были припухшие, но Устя то ли не заметила этого, то ли сделала вид, что не заметила. Она сидела за столом и пила чай. Софья тоже присела на своё место. Помолчав, спросила, обмирая:

– Сваты говоришь? От кого же?

– От Пахома, – небрежно ответила Устя.

Сердце Софьюшки ухнуло вниз, остановилось на миг, а после заколотилось, как бабочка в груди.

– От Пахома, – словно эхо повторила она, – Да как же это?

– Ну как, как, Софьюшка? Как и у всех, – ответила с раздражением Устинья, и усмехнулась тут же, – Да, знаю я, что не нравится он тебе. Ну, так ведь не тебе с ним женой-то жить.

– Да разве ж я о том переживаю? – еле вымолвила Софья.

– А о чём? Может о том, что я тебя оставлю? Так это не так.

Устинья встала с лавки, подошла к сестре, положила свои руки ей на плечи.

– Я тебя одну не брошу, к нам жить поедешь, как только мы новый дом поднимем. А пока буду навещать тебя, прибегать каждый день, покамест мы со свекровью да золовкой жить станем.

Софьюшка покачала головой:

– Да когда ж вы успели-то? … Это я виновата, проглядела…

– Ты о чём? – поглядела на неё с сомнением Устя, а после выдохнула, – А-а-а, всё о том же. Когда успели?… Да когда и все. Гуляли мы, провожал он меня, подарочки вот дарил, а потом и замуж позвал.