Эн-Ли Тонигава - АГМИЛ. Тысяча и одна Тайна

– Вам не понравилась песня? – спросила я. – Отчего же. Премиленькая такая баллада, выстроенная по всем канонам жанра.

– А кто их придумывает, – произнёс сосед. – Эти ваши каноны? Благородный король, отважный рыцарь, свирепый Дракон, беззащитная принцесса. Смешно!

Всё это незнакомец произнёс так, словно ему не до смеха. Даже наоборот. Грустно и обидно.

«Из-за кого можно так переживать?» – удивилась я, хотела поспорить, но взглянула в его лицо и обмерла. Глаза у парня были изумрудными. И как это я раньше не заметила?

«Колдовство!» – восхитилась я и миролюбиво пояснила: – Наш заведующий архивом говорит…

– Знаю, – протянул парень. – Иван Михайлович Суббота. Помню как-то раз мы…

Тут он осёкся, зато я чуть не выпалила: «Почему это я тебя не помню, хотя бываю в архиве с детских лет, а сейчас там работаю, и Суббота мне родня».

– Я в городе оказываюсь редко, – признался незнакомец. – Много важных дел.

– Вы, наверное, путешественник? – уточнила я.

– Скорее воздухоплаватель, – усмехнулся он. – А вам нравятся полёты в облаках?

– Ещё бы! – хотела выпалить я, но замялась и с подозрением уставилась на собеседника. – Гипотетически нравятся.

– Понятно, – кивнул юноша.

… В это время на сцене юная поэтесса нараспев читала стихи про любовь и боль, подругу-разлуку, страсть и власть. С декламацией у поэтессы полный порядок. Некоторые слушатели даже прониклись состраданием. Решили, наверное, что читает она «личное». Но парня обмануть было непросто.

– Как можно говорить о том, чего не знаешь, – пробурчал он. – Нафантазируют невесть что. Зачем же на публику выносить?

Я усмехнулась: «А ведь точно. Настоящее чувствуешь сразу. Придумала девчонка все эти «страсти-мордасти». Потчует слушателей, красуется, гордится собой. А на самом деле выглядит жалко и фальшиво».

После поэтессы выступал мим, который жестами рассказал о разбитом сердце, ревности, любовном треугольнике и много ещё о чём. Я не вникала. Просто настораживало, что сегодня всех так и тянет на романтику.

– День сегодня такой, – пояснил новый знакомый. – Волшебный.

«И этот туда же», – подумала я и поинтересовалась: – Вы верите в неочевидное и невероятное?

– Девушка, которая работает в архиве городских мифов и легенд спрашивает меня об этом? – вскинул брови сосед.

Мне стало неловко: чего я к нему привязалась. Или он ко мне? Слово «привязалось» вызывало разные ассоциации. «Привязываются к чему-то важному, необходимому, родному, – рассуждала я. – А тут просто сосед по кафе. Странно это…»

На сцене продолжали читать стихи, музицировать, петь, а мне вспомнилось четверостишие отца:

«Без четверти октябрь. Среда.

На плечи Осени пальто набросил Дождь.

Свиданью в парке не помеха холода,

И укоризненный ворон галдёж: «Ах, молодёжь…»

Это стихотворение – подарок маме. Тогда отец ещё не знал, кто на самом деле и что может. Поэтому дарил маме стихи, осенние прогулки в лесу, летние поездки по реке в лодке, весенние свидания на крыше под звёздным небом, зимние катания на тройке с бубенцами.

Говорят, я в него. Я романтик и тоже пишу. Иногда в рифму. Но чаще создаю картинки памяти в словах. Ну, как фотография! Чтоб сохранить моменты радости, счастья, красоты, вдохновения. Это помогает мне настраиваться на лучшее.

Отец учил меня замечать нюансы, тона и полутона. Слушать, чтоб услышать. Видеть и замечать. Наблюдать и анализировать. Из множества деталей складывать чёткие картинки. Но делать это в удовольствие, играя.

Когда родители пропали, я долго не писала. И первое, что получилось, была «Октябринка», так я назвала её:

«Октябрь так ярок.

На речках рябь.

Бродяга-ветер кружит в тревоге.

Последний лист упал под ноги,

Он так хотел весны дождаться,

Но не сумел найти дороги»

Наверное, то стихотворение обо мне тогда. Да и сейчас я чувствую похожее.

Юноша задумчиво глядел в окно. Ливень стихал.

«Пора, – погрустнела я. – Ливню, юноше и мне пора расставаться. Жаль. Привыкла я к их компании за эти полчаса».

Глава четвёртая

АГМИЛ

1.

Когда я вернулась, в архиве стояла умиротворённая тишина. Заведующий Иван Михайлович Суббота и старший архивариус Зинаида Павловна Пятница пили чай в компании Домового и стража в одном лице – Пантелея Семёновича Понедельника. Знакомы все уже сотни лет. Да не шучу я!

Суббота ещё помнит пожары в Москве при Иване Грозном и Наполеоне. Правда, в 1547 его звали Ванька Михайлов сын.