Игорь Озёрский - Безымянные

Смерть уже давно заняла просторные апартаменты в душе великана. Он чувствовал это, но не страшился. Безразличие, с которым Хаим воспринимал смерть, обесцветило его глаза, губы и волосы, придало коже серый оттенок и сделало её грубой, толстой и шершавой.

Хаим был очень большой, но очень мало места занимал в человеческих сердцах. В свою очередь рав-серена это особо не беспокоило. Он использовал свою жизнь как умел и тратил её на то, что считал правильным. Военное ремесло было ему по вкусу. Хаим иногда задумывался, что, вероятно, он родился слишком поздно. Его время ушло вместе с рыцарями, копьями, лошадьми и доспехами.

Возможно, он – древний исполин, заброшенный по ошибке в будущее, где, на его беду, главенствует не сила, а разум. Будущее настолько далёкое, что палицы и каменные топоры сменились ракетами и пулемётами. Его великая мощь и непревзойдённая сила, руки, способные разорвать пасть саблезубому тигру, не имеют никакого значения в мире, где один атом может уничтожить город, а нажатие кнопки – планету. Архаический великан в эпоху нанотехнологий, субатомных частиц, микропроцессоров и сверхзвуковых скоростей выглядит так же нелепо, как гризли на велосипеде посреди цирковой арены.

Единственное место, где Хаим Кац видел сам себя, – здесь. Посреди голого раскалённого песка, простирающегося на многие мили. Под неиссякаемыми лучами далёкой, но такой горячей звезды. Окружённым руинами и засадами террористов. С автоматом в руках и ощущением приближающейся смерти. На рубеже тысячелетий: недосягаемого и непостижимого для него будущего и такого знакомого и желанного первобытного, жестокого времени.

Вновь раздались выстрелы. Спецназовцы заняли боевые позиции и открыли ответный огонь.

В одном из домов Хаим заметил промелькнувший человеческий силуэт. Приглядевшись, рав-серен отметил, что это здание сохранилось лучше остальных: лишь одна стена немного пострадала. Она обрушилась в том месте, где, по всей видимости, когда-то находилась дверь. Чутьё подсказывало, что именно там один из входов в туннели террора.

Через мгновение спецназовец оказался у здания. Кац потянулся к гранате, но остановился. Если произойдёт взрыв, наверняка вход будет завален, но сам туннель не уничтожен. Рав-серен вскинул винтовку и зашёл внутрь.

Боевик, оказавшийся ближе всего, отлетел к противоположной стене, прошитый пулями. Загрохотали ответные выстрелы. Хаим укрылся за каменным выступом и стрелял короткими очередями, стараясь не высовываться. Патронов для тавора оставалось немного. Пули боевиков свистели со всех сторон.

Хаим вышел из укрытия навстречу нападающим и, словно кеглю, ударом ноги сбил ближайшего боевика. Террорист отлетел назад и при падении повалил ещё двух. Рав-серен вскинул тавор и выпустил последние патроны.

Из-за угла возник ещё один боевик. Дуло его автомата уткнулось в грудь Хаима. Но, прежде чем террорист успел нажать на спусковой крючок, спецназовец молниеносным движением вырвал оружие из его рук. Схватив боевика за ворот, Глыба нанёс удар головой. Тело террориста обмякло и повисло на руке рав-серена.

Удерживая бесчувственного боевика, Глыба выставил его перед собой в качестве щита. Используя плечо террориста как опору для его же автомата, Хаим двинулся внутрь дома.

Спецназовцу потребовалось около трёх минут, чтобы полностью зачистить здание. После этого Хаим тщательно обыскал помещение и убедился, что в живых никого не осталось. Рав-серен попытался связаться со своим отрядом, но никто ему не ответил…

Из рации раздавались только помехи.

Хаим прислушался. Снаружи тихо. Ни единого выстрела.

Это означало лишь одно: его друзей нет в живых.

На мгновение Хаима сковал приступ страха, вернее, ужаса от осознания происходящего. Ледяные нити отчаяния расползлись по внутренностям, они заморозили лёгкие и не пропускали воздух.

Не осознавая, что делает, Хаим упал на колени. Если бы в это мгновение появились боевики, им бы не составило труда его прикончить.

«Какой ценой…» – по телу побежали мурашки. Ледяные нити в лёгких переплелись и образовали ком, заполнивший всю грудную клетку.

Его друзей больше нет…

Семь жизней канули в небытие. Растворились, словно мираж в песчаных просторах равнодушной пустыни.

Хаим тряхнул головой. Этим движением он каждый раз пытался отогнать мысли, терзавшие его. Так и сейчас: уничтожен целый отряд, но достаточно тряхнуть головой, и всё становится как прежде. Почти как прежде. Мысли разбиваются вдребезги о толстенную черепную коробку и вытекают через громадные уши человека-гиганта.