Сергей Сироткин - Путь. Часть 3. Последняя мысль

Тянущая, вырывающая душу невиданная ранее боль, будто начала петь непрерывную, раздражающую песню садиста, не способного остановиться и дать даже малейшей возможности передохнуть хоть на мгновение.

Стонов сотника уже никто не слышал, и легион понял: до десятого удара Тит не доживёт. Многие воины опустили взгляды, чтобы не видеть жутких мук своего собрата, которого они уважали и старались быть на него похожими. Трибун также не в силах более смотреть на казнь своего лучшего воина, поднял взгляд выше столбов и постарался отвлечься небом. И только Клавдий, забыв скрыть злорадную ухмылку, пристально наблюдал за медленно теряющим жизнь обидчиком, боясь даже моргнуть и пропустить долгожданный момент смерти.

«Восемь! – уже более тихим голосом отсчитал начальник охраны трибуна. – Девять!» А Тит ещё оставался живым, давая это понять конвульсивными подёргиваниями тела после ударов. «Десять!» – оповестил голос, который уже никто не слушал, и сотник, вскинув в последний раз побледневшее лицо к небу, уронил голову, уперев полузакрытые глаза в твердь мира.

Он выдержал только десять ударов, а его почти мёртвому телу предстояло получить ещё пятнадцать плетей. Разум Тита, продолжающий агонизировать в пучине боли, находился в невероятном шоке не в состоянии мыслить. Душа рвалась на волю и, чтобы покинуть тело сотника, на мгновение замерла в ожидании желанной смерти.

И вдруг твердь под ногами Тита разверзлась. Он стремительно начал проваливаться вниз, сквозь плоть мира. Падение сотника ускорялось. Миг, другой… и пред взором легионера предстали два океана огня, бушующих друг перед другом, неся потоки огненных масс крови Сущего. Невероятный жар обдал Тита. Он отвернулся, пытаясь защититься от огненного дыхания океанов, и увидел позади себя в закручивающемся огненном портале застывшую фигуру палача, занёсшего над собой плеть для очередного удара. Время для легионера остановилось. Он всё ещё был жив, но вступил уже одной ногой в Пекло, которое ждало человеческую душу для предстоящих вечных мук за совершённые убийства во имя империи.

– Добро пожаловать в Пекло! – услышал чью-то мысль Тит.

Он повернулся вновь к огненным океанам и смог заметить еле видимую, прозрачную фигуру неизвестного ему существа.

– Кто ты? – спросил сотник.

– Тот, кто услышал твою мольбу к Тьме и договорился с её повелителем, чтобы ты стал великим воином, коим мечтал стать с детства.

В этот раз я не летел во Тьме, а стремительно пронзал её, перемещаясь настолько быстро, что разум поначалу не мог ориентироваться в пространстве, испытывая серьёзные потрясения. Но впечатления от такого невероятного движения, которые испытывала душа, захлёстывали настолько бурно и поразительно, что остановиться не было сил. Причём не только я пронзал столп Сущего, но и он протекал сквозь меня, оставляя в моей сущности следы колоссальных по объёму чувств и потоков информации. И когда они создавали впечатление невыносимой ноши, всё же приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть хоть ненадолго. Передохнув, вновь устремлялся вперёд, и не важно куда, лишь бы вкусить долгожданное ощущение жизни… Пусть такой непривычной от постоянного столкновения двух сущностей, моей и Тьмы, но не менее притягательной и желанной в восприятии.

Мимо пролетали многочисленные тёмные миры, казавшиеся от сумасшедшей скорости размытыми пятнами. Временами мой беспорядочный путь пересекали потоки огненной лавы, что безудержным течением прорывали плоть тёмного столпа Сущего, который немедленно затягивал то и дело возникающие раны. А я всё не мог насладиться ощущением обретённой жизни – новой, неизвестной и оттого вызывающей жгучее любопытство. Во мне стала расти ненасытность новых впечатлений. Её с каждым мигом становилось всё труднее контролировать. И потому вновь приходилось прерывать движение, чтобы держать на коротком поводке уже так скоро заявивший о себе порок, стремящийся подчинить новую душу.

Я не знал, сколько времени провёл в хаотичных перемещениях сквозь Тьму. Да и не имело это теперь никакого значения. Во-первых, моя новая плоть, подаренная чёрной рекой, позволяла о времени забыть, предоставляя возможность мгновенно перемещаться во временных пространствах, а во-вторых, и это было самое главное, я снова чувствовал, как сквозь меня течёт это самое время, дарующее ни с чем несравнимое ощущение жизни. И именно такое еле заметное, но невероятно важное чувство заставляло относиться к столь сакральному течению бытия настолько бережно и с трепетом, насколько осознавал мой разум бесценность этого творения. Я мог немедленно отправиться в прошлое, но этот безрассудный поступок вызвал бы губительную цепную реакцию; и предполагаю, сделай я такую попытку – Сущее немедленно вытолкнуло бы меня обратно в Пустоту в целях самосохранения. Потому, обладая столь невероятной мощью, чувствовал: на мне лежит огромная ответственность за неприкосновенность упорядоченного течения бытия. Оставалась только возможность заглядывать в будущее и перемещаться в пространствах моментально, не теряя времени на путь. Но разве имеет смысл путь, когда, проходя его, не чувствуешь течение, пожалуй, самой великой реки? Конечно же, нет! Путь превратиться в ту же самую Пустоту, лишённую смысла. Поэтому я продолжал пронзать Тьму, тратя время с удовольствием, не пользуясь преимуществом, подаренным чёрной рекой.