Александр Шаталов - В плену сознания

Тот же троллейбус, который довозил Олега до работы утром, забирал его домой вечером. Остановка, на которой парень выходил, была конечной на маршруте, от чего ни утром, ни вечером в салоне не бывало многолюдно. Олег обожал тридцать седьмой маршрут. По случайности этот номер совпадал с номером дома интерната, из которого парень выпустился. Время от времени он вспоминал озеро, куда сбегал ото всех и часами наблюдал за рябью на воде, представляя невероятных рыб, поднявшихся на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.

Часто, по пути домой, парень задумывался о том, как бы узнать хоть что-то о судьбе родителей. Как так получилось, что он попал на содержание к государству, и никто из родных не взял его к себе? Что случилось с родными? Бабушками? Дедушками? Тетками и дядьками? Неужели уже тогда, трехлетним мальчуганом, он так же как в более позднем детстве отпугивал от себя людей? А может родители бросили его? Не смогли ужиться с ним и сдали в приют? Погибли? Убиты?

Вопросов роилось в мыслях много. Ответов не было.

Няньки, так же как и дети в приюте, не горели желанием общаться с Олегом. Всегда отвечали на вопросы «странного мальчика» односложно. Рассказать сироте о его родителях никто не удосужился. Может ничего не знали. Возможно не нашли сил превозмочь это необъяснимое ощущение паники, которое рождалось при виде мальчонки. Кто знает.

Дорога от остановки к дому отвлекала Олега от грустных мыслей и вопросов, ответить на которые он либо не мог, либо на самом деле не желал. Шагая с опущенной головой, парень стремился не пересекаться взглядом с прохожими. Насколько бы он не привык к реакции окружающих на него, сталкиваться, раз за разом с ней он не любил.

Имея приятную внешность, он довольно часто привлекал внимание девушек, но стоило их глазам встретиться, как улыбка, подаренная «вон тому рыженькому», превращалась на лицах незнакомок в гримасу испуга.

Нет, такое зрелище не жаждешь наблюдать после долгого рабочего дня.

Да и в выходные.

В любой день.

Нет.

По большей части Олег вполне успешно преодолевал путь «остановка-дом», но иногда, сам не замечая, устремлял взгляд от изящных щиколоток выше к аккуратным коленям, по бедрам к талии, груди и, наконец, к широко распахнутым заинтересованно смотрящим глазам какой-нибудь молодой красотки. Тут же он получал «приз» в виде остолбенения оной от необъяснимого ужаса, оковавшего ее неповинную душу. Обычно парень выдавливал из себя, как можно мягче произносимое «извините» и, опустив голову, спешил прочь. Только захлопнутая позади дверь квартиры наполняла Олега чувством облегчения. Он буквально выдыхал.

«Я дома!», – с улыбкой произносил он тишине.

Чувство легкости не покидало его обычно на протяжении вечера, ровно, как и всегда, когда он был наедине с собой. Дел требующих исполнения всегда хватало, чтобы отвлечься от негативных мыслей, а если стирка формы, небольшая уборка и ожидание заказанного ужина длились слишком долго, то всегда на выручку приходили игры. Взяв в руки геймпад, парень проваливался с головой в виртуальные миры, откуда его бесцеремонно выдергивал звонок приехавшего с ужином курьера.

Обычно Олег отдавал предпочтение японской кухне, но иногда заказывал пиццу или хинкали. Расплачиваясь с курьером, он старался не встречаться с тем взглядом и всегда оставлял немного чаевых. По довольному голосу он понимал, что пока не покажет глаз, будет одним из любимых клиентов. Он и не показывал. Надевал темные очки, имитируя слепоту. Олег не любил себя за это, но прекратить этот фарс не находил смелости.

Однажды он даже отправился в соседний город, и весь день проходил, там притворяясь слепым. Думал, что в таком виде сможет изменить свою жизнь к лучшему, но понял, что такой путь не для него. Обманывать он не мог. Не мыслил, не терпел.

Часто, дабы скинуть негатив дня, Олег вспоминал эту историю лежа в постели. Порой даже засыпал с улыбкой на лице.

День рождения. Многие обожают этот праздник и ждут больше Рождества или Нового года. Олег себя к почитателям ни одного из упомянутых событий не причислял. В интернатах этот день приходилось делить еще с несколькими ребятами, да и подарки всегда были слишком обычными, по типу новой пары обуви, которая и так доставалась каждому. Выпустившись из интерната, он не отмечал ни девятнадцатилетие, ни преодоление двадцатилетнего рубежа.

«Вот тебе и двадцать один». – Едва проснувшись, пробормотал Олег.