Татьяна Иванько - Байкал. Книга 6

– Всё сказано, – ответила за всех Вералга.

– На том и порешим, – сказал я. – А коли так, коли всё закончено, я как хозяин и как победитель, приглашаю всех отпраздновать наше примирение и наш союз.

И был приготовлен пир, все, обрадованные и испытывающие явное облегчение, впервые не только после битвы, но и вообще, потому что впервые мы все, предвечные, сбросили все маски, как одежды, отмыли всю грязь злости, недосказанности, обид и зависти. Быть может, они вырастут в нас снова, но сей день все сердца и души были легки и пронизаны светом. Мы приготовили угощения, мы веселились и пили вино, припасённое мною так давно, что я почти позабыл о нём, мы пели и танцевали вокруг костра, пока Агори играл на дудочке, достав её откуда-то из своих котомок, сказав:

– Ничего особенного, но моим детям нравилось.

А Викол соизволил играть на самодельном барабане, который он соорудил табурета, сказав, что учился когда-то в детстве.

– И в какой стране прошло твоё детство? – засмеялся Орсег, обнимая Рыбу, забавно подергивавшую большими грудями в танце, слегка навеселе.

Викол пожал плечами:

– Если бы помнить! Я помню только снега, холод и длинные-длинные ночи. Так что… где то было, не знаю, но, думается, на севере.

– Значит, недалеко и от моей родины! – сказала Вералга. – Поэтому я так люблю тебя, мой дорогой Викол!

Все смехом ответили на это.

Почти всю ночь до рассвета мы радовались окончанию вражды, а когда пришла бы пора ложиться, Вералга и Викол взялись за руки, усталые и расслабленные, как и все мы, и я понял, что они намереваются перенестись отсюда прочь.

– Куда держите путь?

– На большой остров на севере – в Британию, там нет ни одного предвечного, грохочут войны и неразбериха, так что нам легко будет затеряться среди людей.

В это время Мировасор расцеловался с Рыбой, пожал руку Дамэ и сказал:

– А я отправлюсь на новый континент, откуда привёл нашествие на тебя, Арий. Постараюсь в искупление улучшить их жизнь, осветить науками их умы… Стану, как раньше и всегда был, хорошим, копить ненависть так утомительно.

– Возьми меня с собой, Мировасор! – воскликнул Агори, выскакивая вперёд. – Я построю им чудо-города, научу как ик!.. план-ик!-ровать и строить… ик!

– Да ты набрался, молодец! Пьяный совсем, – засмеялся Эрик. – Давай лучше со мной.

– Не-ет… ик! Ты теперя обженисся на Басыр, ик!.. детей растить… ик!.. А я што? Я тоже оженюся. Без жены нехорошо, ик!.. Тебе, Мировасор, тож надо бы жениться.

– Женюсь, не волнуйся, как же иначе, коли теперь такое благоденствие у нас всех, – сказал Мировасор. – Вот ежли Дамэ свою жену отпускает, так и женюсь на ней, на Арит. Давно меня дожидается в Кемете, небось, уж и надежду потеряла.

– Не знаю насчёт надежды, но родила уже – это точно, – усмехнулся Эрик. – Ты, Мировасор Арит добру-то теперь научи, коли ты такой хороший у нас теперь. И новые законы тож. А вообще держи при себе, не отпускай, от неё большие беды могут быть, ежли без мудрого догляда.

Мировасор кивнул соглашаясь:

– При добром муже и змея добра. Доставишь нас, Вералга? В Кеми, а после на дальний западный континент.

Вералга вздохнула, кивая.

– Что ж делать с вами…

– А нам, Арий, позволишь тож уйти? – спросил Дамэ.

– Мы тут вам с Аяей вовсе лишние будем, – добавила Рыба.

– Куда же вы?

– А в Рим. Хочу узреть великий город, куда ведут все дороги их Ойкумены.

– Я буду скучать, – сказала Аяя, обнимая вначале Рыбу, потом Дамэ.

– А по мне не будешь? – спросил Эрик и я вздрогнул.

Он подошёл к ней и положил руки ей на плечи, погладил легко, едва касаясь. От меня не ускользало ничто, что происходило вокруг Аяи.

– Ты весточки почаще присылай, Яй, как вы тут?.. – сказал он, заглядывая ей в лицо, и мне показалось, что даже в темноте у него из глаз полился синий яркий и мягкий свет.

Они обнялись вполне невинно, хотя Эрик и сжал ей большими руками, прижимая к себе, но не стал удерживать дольше мига, и поцеловал только в волосы на макушке, казавшиеся огневатыми в отблесках костра.

– А я скучать не буду, – сказал Орсег, подходя. – Буду навещать. Уж не обессудь, Арий, можешь злобиться на то, но каждому охота Богиню Красоты-от видеть и сердце своё бессмертное оживлять.

– Не части, – только и сказал я, глядя, как он прижался черноволосой большой головой к её головке, склонившись, и поцеловал её легонько в щёку.

– Ну уж, не командуй, никто теперь не повелитель! – усмехнулся Орсег, и в несколько прыжков добежал до края площадки и бросился в ручей.