Татьяна Иванько - Байкал. Книга 6

Не дорогами, как предполагали, мы теперь двинемся в путь, а переместимся немедленно. И времени на раздумья и сомнения у Василька уже не было. Но он не стал отказываться. Как и все предвечные, они имел живой и даже не даже немного авантюрный склад ума и характера, потому, конечно, согласился отправиться с нами.

– Меня должно обратить? – сказал Василько, в три ночи осилив все книги, что Викол, как и обещал, дал ему.

– Верно, Василько, именно так. Но теперь у предвечных существуют законы, и мы, собравшись вместе, введём тебя в наш круг.

– Но посвящает кто-то один. Не все.

– Верно то ж. Поэтому мы должны собраться все, ты войдёшь не просто в наш круг, ты войдёшь, зная, кто твои собратья по несчастью.

– По-несчастью? – удивился Василько.

– Ты поймёшь… – засмеялся Викол. – Ты выберешь сам, кто посвятит тебя.

– Что мне выбирать, вы нашли меня, вы и…

– Выберешь любого. Нас и то двое, – сказала я. – А там ещё красивые женщины…

– Ты, Вералга, краше всех красивых, на что мне выбирать, а Викол всех умнее и…

Я настолько расчувствовалась, что даже обняла его и потрепала по мягким волосам.

– Вот и хорошо, не придётся мучиться выбором…

Все собрались в Мон-Сен-Мишель, потому что сюда приехал Арик и объявил, что он обнаружил нарушение законов предвечных, которым теперь исполнилось тринадцать веков, во что не верилось, но то была истинная правда. Мы переехали сюда на этот островок, буквально осколок скалы среди залива, заполняемого во время прилива. А при отливе остров оказывался словно маленькая остроконечная шапочка на чьей-то лысине. Мы перебрались сюда из Испании, пережить очередной перерыв в тридцать лет.

Мир становился всё более многолюдным, всё более тесным, и при том всё более жестоким, и безумным, где преследуют всех, кто думает или молится иначе, кто отличается, незамедлительно обвиняя в колдовстве и ереси, новое словечко, появившееся в последние столетия, и всё меньше оставалось мест, где можно было жить таким как мы. Несколько раз между нами возникал вопрос, не вернуться ли на Байкал, но Агори, вспоминая тамошние снега и морозы, и всё, что происходило, бледнел и хмурился, умоляя не заговаривать больше об этом.

– Я понимаю вас, там ваша родина, но, право слово, давайте пока останемся где-нибудь, где нет слоёв снега высотой в два дома.

– Там потеплело уже, Агори, – улыбалась Рыба.

– Ой, не рассказывайте! – отмахивался Агори. – Здесь в вашей Европе везде холод, снег, долгие зимы, не то, что в моём Кемете, где всегда тепло и сухо. Но моего Кеми давно нет, там теперь всё иное, прежние Боги давно забыты, даже народа моего больше нет, его поглотили пришельцы с востока.

– Пришельцы с востока могут дойти и сюда, – заметил я. – На Русь идёт волна за волной, растопчут их, дойдут до атлантовых столпов.

Рыба посмотрела на меня.

– Неужто такое возможно?

– Магометане уже заместили собой весь восток, нет больше ни прежней Финикии, ни Кеми, весь север Африки и Испания… Они наступают отовсюду.

– Поэтому потомки тех, кем кормили тигров и львов в римских цирках и пошли уже в который Крестовый поход, чтобы остановить их, – сказал Дамэ.

– Слишком много крови, – покачал головой Агори. – Раньше никто не заставлял насильно верить в своих Богов.

– А теперь ещё Арий нашёл какое-то несусветное нарушение законов предвечных.

– Пора золотыми буквами написать уже свод законов и казнить непокорных, – зло сказал я. – Днесь это в моде.

Больше всего меня злило то, что Арик выдумал повод собрать всех с одной целью – заставить меня встретиться с собой. Я закрыл и завалил камнями ту часть души, где всегда обитал мой брат, а он занимал всё моё сердце и всю мою душу с самого детства надёжно и полно, но то, что с ним стало, злоба и глупость, с которыми он поступил с Аяей, охладили меня к нему навсегда. Ну… или очень надолго.

Аяя… Я могу ему простить всё, я даже её ему уступил, но он всё испортил. Всё испортил и всё убил. Аяю я ему простить не могу, и не могу простить сотен и сотен лет, что я лишён её, и той жизни, которую я мог бы вести с ней. И всё из-за него. К тому, же из-за него Аяя, возможно, в лапах Князя Тьмы, если вообще жива. Если жива…

– Жива, не сомневайтесь! – уверенно и нагло заявил Арик, выступая перед нами.

Да, мы собрались здесь, на нашем острове и в нашем доме, со слишком маленьким горницами, на мой вкус, узкими коридорчиками и с удушающе низкими потолками. Ни я, ни Агори ещё не успели заново жениться, во-первых: мы недавно приехали, а во-вторых: здесь, на этом острове, не такой большой выбор невест, как хотелось бы, потому мы пока и жили здесь все вчетвером под одной крышей.