Дмитрий Сафонов - Библиотека

Стратонов подумал, потом встал со стула, чтобы было лучше видно; расположил дела пропавших девушек в один ряд, а папку Ирины Шиловой – слава Богу, никуда не исчезнувшей! Пока? – положил рядом.

Вот так. Где-то здесь должно быть отличие. Оно непременно должно быть. Это как рассматривать детский журнал с картинкой: "Найдите десять отличий". Правда, перед ним был не детский журнал. Зато и отличие требовалось найти всего лишь одно.

Стратонов закрыл все дела и начал с обложки. Папки одинаковые, картонные, стандартного серого цвета. Имена и фамилии девушек написаны разным почерком. Ну, в этом нет ничего удивительного: подписывали секретарши, а уж у них-то точно не было ничего общего.

Он поочередно открыл все дела. Так. Анкета. Все девушки заполняли ее: каждая самостоятельно. Тут тоже все понятно.

Фотографии… Стратонов почувствовал, как у него засосало под ложечкой: так сильно, что ему даже пришлось сесть и с силой вдавить ягодицы в тощую обивку. Нашел! Черт! Ведь действительно, все лежало на поверхности.

– Ну надо ж быть таким идиотом! – видимо, он сказал это чересчур громко, потому что из-за колонны моментально возникло ставшее уже знакомым и порядком надоевшее лицо, обрамленное пышным перманентом.

– Что вы сказали? – спросила услужливая дама.

Вопрос застал его врасплох. Он был слишком поглощен своими мыслями, словно текущими параллельно в двух разных полушариях и в двух разных направлениях.

– Я говорю, что хочу вас… – эту мысль он не мог додумать до конца и даже не мог ее связно выразить: серые клеточки, вяло работавшие в его черепе ("познакомьтесь, это наш сотрудник Евгений Стратонов. Интеллектуальная производительность его мозгового вещества составляет ровно два процента от производительности знаменитого Эркюля Пуаро. Это если не принимать в расчет спинной мозг. Тут Стратонов, пожалуй, догоняет великого детектива!"), полностью переключились на фотографии. – То есть, я хотел вас… Э-э-э! – он на мгновение заставил себя забыть про фотографии и наконец осилил мысль до конца. – Спросить… Вот эти фотографии? Куда они идут?

Дама так разволновалась, словно он нежно прошептал ей на ушко какую-то непристойность.

– Ну как? Стандартные фотографии размером три на четыре. Мы требуем, чтобы они были матовые, но, на худой конец, сгодятся и глянцевые… Шесть штук…

"Шесть штук!".

– Да. Одну приклеиваем на экзаменационный лист… Затем, если абитуриент поступает, еще одна идет на студенческий билет. Еще одна – на профсоюзный, одна остается в личном деле… – Стратонов дальше не слушал.

"Шесть штук! Одну приклеиваем на экзаменационный лист! Остается пять! Ровно пять, если первый класс начальной школы не прошел для меня даром!".

– Скажите, их всегда бывает шесть? Ну, с самого начала? Абитуриенты приносят именно ШЕСТЬ фотографий?

– Да… – дама произнесла это таким тоном, будто он спрашивал о совершенно очевидных вещах, вроде: "Скажите, в постели вы всегда выбираете миссионерскую позицию?". Он не сомневался, что это так. – Конечно. Стандартная полоска, шесть фотографий… Бывает, что они теряются…

"Или их кто-то специально крадет! Вот оно в чем дело! Кто-то крадет!".

– Спасибо вам большое. Вы мне очень помогли.

Стратонов поднялся, захлопнул папки. Две отдал даме, две предстояло вернуть.

Теперь он знал, что смутило его вчера. В личных делах пропавших девушек было по ЧЕТЫРЕ фотографии вместо положенных ПЯТИ.

Одной не хватало. Ровно одной.

"Тупица! Неужели ты не мог заметить это раньше? Это как с этажами в общежитии: для того, чтобы заметить, что они покрашены в разные цвета, тебе потребовалось четыре года! Может, ты не ту профессию выбрал?".

Стратонов торопливо откланялся и выскочил в коридор. Он шел быстрым шагом, и, если бы не краснокожее удостоверение, лежавшее в нагрудном кармане рубашки, он бы побежал. Но ему казалось, что все видят насквозь, что он оперуполномоченный, лицо официальное (хоть и тупое), поэтому он заставлял себя сдерживаться.

Этот последний час перед окончанием экзамена показался Пинту самым долгим и томительным в его жизни. Зеленые цифры на часах – «такие же зеленые, как… ты сам знаешь, что» – показывали 13.00. Затем – 13.01. 13.02. И так – вплоть до 13.06, когда из дверей аудиторного корпуса повалила толпа вздыхающих, охающих, причитающих, изредка – улыбающихся, – абитуриентов. Точнее, можно было сказать – абитуриенток. Юноши здесь попадались редко, как изюм в дешевой булке.