Максим Кабир - Мухи

— Причуда владельца. Он был промышленником, кажется. Лучше у дедушки уточнить.

Асфальт умыли из шланга, и пахло, как после дождя, озоном. В кольце высоток приютился детский садик. Шуршали кроны вязов и тополей.

С Ромой было комфортно, он оказался отличным собеседником. Умел и выслушать, и увлечь историями. Саша воочию представила друзей, которых он описывал: весельчака Серегу, тугодума Мишку.

Они обогнули Речной по кругу и вышли мимо котельной

(раз, два, три, Фредди в гости жди)

наружу.

Побрели по аллее. Кортни писала на подорожник и облаивала воробьев. Рома убрал с тротуара жука-рогача, депортировал в траву, чтобы не раздавили прохожие. В книге плюсиков появился жирный плюсик.

— Район планировали расширять, но грянул кризис. Комбинат едва не обанкротился…

Из-за деревьев выплыла серая коробка станции. От пустой платформы отходила электричка болотного цвета.

«Отсюда мне предстоит ежедневно мотаться в вуз».

— Ты привыкнешь, — Рома будто прочел ее мысли, — к тому же в дороге можно полистать конспекты. Я так к сессии готовился.

Он помог ей пересечь полотно, взобраться на пригорок. Вдали, за равниной, серебрилась река. Справа виднелся комбинат, южнее — город, оплетенный рельсами и объездной трассой. Над лугом порхали яркие бабочки.

Мчала последняя электричка.

— Речной? — пробурчала Саша. — Скорее Полевой.

Кортни увлеклась собственным хвостом, закрутилась юлой.

— Не самая умная псина, — смутился Рома.

— Перестань ее оскорблять! — возмутилась Саша. — Сам ты неумный.

Они сели на нагретый солнцем камень.

— В реке купаются?

— А как же! И пляж неплохой.

Саша нащупала сигареты, щелкнула зажигалкой.

— Ты давно куришь?

— Не одобряешь курящих девушек?

— Просто тебе не идет.

Прозвучи это замечание из других уст, оно бы вызвало раздражение. Ее страшно бесила критика со стороны малознакомых людей. Но улыбка Ромы вызвала обратную реакцию: желание быть откровенной.

— Да я балуюсь. Захочу — брошу. Осенью умер близкий мне человек, и я закурила.

Рома положил руки себе на бедра, потом убрал за спину. Спросил:

— Твой парень?

— Что? — Она хохотнула невесело. — Нет. Мамин…

(сожитель)

— …муж.

Рома смотрел на нее выжидающе, и она продолжила:

— Родители развелись, когда мне было десять. Мы перебрались в село, там у мамы был домик. Она в город на работу ездила, она медсестра. Познакомилась с пациентом. Он ее на свидание пригласил. Влюбились… Мне двенадцать исполнилось, мама хибару нашу продала, и мы переехали к дяде Альберту.

— Он был хорошим?

— Лучшим. Как настоящий папа, хотя мой папа… ну, тоже нормальный.

Пепел упал на джинсы, Саша раздавила окурок о камень.

— Дядя Альберт был идеальным. Умный, добрый, смелый. Он пожары в Чернобыле тушил, возле реактора.

— Он из-за Чернобыля, да? Из-за радиации?

— Ага. Рак щитовидки. Он быстро… угас.

— Соболезную. — Рома провел пальцами по воздуху, словно погладил Сашу на расстоянии.

— Мы вчетвером жили. Я, мама, дядя Альберт и его мама, бабушка Зоя. У нее было слабое здоровье, мама за ней присматривала. Уколы, компрессы. Она пережила Альберта на девять дней. Умерла и не успела оформить наследство.

— Зачем наследство? — удивился Рома. — Пять лет жили вместе, квартира вам перейти должна.

— Закон иного мнения. Появились родственнички. Племянница бабушки Зои. Гильдерева Валерия Вячеславовна. А с ней муж, уроженец Палестины, и двое детей.

— И что, — сердито спросил Рома, — отдать жилплощадь какой-то племяннице?

«Она хотя бы племянница, — тихо сказала Шура, — а мы кто?»

— Адвокат подчеркивал, что мама ухаживала за бабушкой Зоей, а Гильдеревым было на тетушку наплевать. Дядя Альберт кузину раза два упомянул мельком. Но она та еще актриса. На заседаниях рыдала, справками сыпала. Муженек ее нанял пронырливых юристов.

— И чем закончилось?

— У дяди Альберта было большое хозяйство, сараи, двор, флигель. Практически центр города. Нам причиталась треть от стоимости всего. Но и за эти деньги мы не могли взять однокомнатную в том же районе. С весны мы жили то у друзей семьи, то в общежитии. А в мае агент по продаже недвижимости предложил этот вариант.

— Суки, — проговорил Рома, — как таких существ земля носит?

— Была бы у меня кукла вуду… — Васильковые глаза Саши потемнели.

— А что за «мазда» припаркована в вашем дворе?

— Папина. Он нам с ремонтом помогает. У него семья, ребенок. Кристина, сестричка моя.